— Кого ждем? Кто-нибудь из уважаемых господ аферистов знает, для чего нас сегодня собрали?
Бич недовольно покосился на благодушного толстяка. Ни он, ни Маркиз не обрадовались появлению этого человека.
Жизнерадостный, вечно улыбающийся толстячок с постоянной, как будто приклеенной к лицу, широкой улыбкой охотно отзывался на странную кличку Хорек.
Он был известен как хладнокровный, безжалостный убийца, одинаково хорошо владеющий пистолетом и ножом, кастетом и удавкой.
Стол был накрыт на четверых, и в комнате собрались уже четыре человека. Маркиз понял, что больше ждать некого, что собрал их один из присутствующих, и нетрудно догадаться, кто именно.
— Хорек, — обратился Леня к подвижному толстячку, — говори, зачем нас собрал, да разойдемся. Нечего тут Ваньку валять. У меня дел много, пустырь перетирать некогда.
— Ишь ты, какой деловой, — Хорек усмехнулся, оскалив длинные неровные зубы, и сразу стал похож на злобного зверька, давшего ему кличку, — больно торопишься! Так не по понятиям, сперва посидим, пообщаемся…
Маркиз хотел было сказать, что не имеет никаких связей с уголовным миром и пресловутые «понятия» для него ничего не значат, да и сам Хорек нарушает их направо и налево, считаясь обычно только с собственной выгодой, но решил не идти на конфликт раньше времени и промолчал.
Толстяк хлопнул в ладоши, и на пороге комнаты появился угодливо согнувшийся хозяин.
— Сьто угодно господам? — прошепелявил он по-русски.
— Сьто угодно, сьто угодно, — передразнил японца Бич своим хриплым грубым голосом, — небось у тебя, япона-мать, мяса обыкновенного нету? Большой кусок мяса хочу!
— Нету, мяса нету, — грустно подтвердил хозяин, — только рыба!
— Ну, рыба так рыба, — согласился покладистый медвежатник, — давай сюда рыбу! Только, япона-мать, не сырую, я вас знаю, азиатов! Поджарь рыбу хорошенько!
— Макро, тун, сомон… — начал перечислять японец.
— Бери сомон, — посоветовал Маркиз, — это просто лосось, они его вкусно готовят.
Сам он заказал сашими, а Хорек и Вензель — суши.
Хозяин ненадолго удалился, а на смену ему пришла худенькая немолодая японка с застывшей на маленьком личике дежурной улыбкой. Она с низким поклоном подала каждому из гостей льняную салфетку, пропитанную горячей лавандовой водой, чтобы обтереть руки, и молча удалилась, грациозно переступая маленькими ножками и все также улыбаясь. Вслед за ней снова появился хозяин и поставил перед посетителями фарфоровые мисочки с прозрачным горячим супом мисо.
— Тьфу, одна вода! — поморщился Бич, попробовав содержимое своей голубой пиалы.
— Ешь, дорогой, не капризничай! — усмехнулся Хорек. — Хозяев нехорошо обижать!
После супа на столе появились тарелки с сашими — особым образом приготовленными кусочками сырой рыбы и морепродуктов — и суши — рисовыми колобками с теми же дарами моря. Только Бичу принесли огромный кусок отлично поджаренной лососины.
Вскоре хозяин появился еще один раз и разлил в фарфоровые чашечки подогретое сакэ.
Хорек обменялся с ним взглядом, и японец, низко кланяясь, удалился.
— Ну вот, — Хорек тремя пальцами поднял чашку сакэ, — теперь мы можем и поговорить.
Он сделал маленький глоток и обвел присутствующих глазами.
— Все вы знали покойного Аскольда…
— Мы-то его и вправду знали, — резко перебил его Бич, — а вот тебя-то покойник на дух не выносил! Если бы я знал, что ты нас собираешь, ни за что бы сюда не потащился!
Медвежатник, поморщившись, поставил на стол чашку, положил рядом с ней стоевровую купюру и встал.
— Спасибо на угощении, да только мне недосуг! Меня дома семья ждет! — И он решительно направился к выходу.
Маркиз внимательно смотрел вслед Бичу. Насколько он знал Хорька, спектакль явно на этом не закончится.
И действительно, едва лишь Бич скрылся за бамбуковой занавеской, оттуда послышался негромкий звук удара, короткий вскрик, и Бич снова появился в дверях — согнувшийся, с перекошенным от болилидом. Сзади за ним неторопливо шел хозяин ресторана. Все также непрерывно кланяясь и угодливо улыбаясь, он вел огромного медвежатника за руку, жестоко заломленную в болевом приеме джиу-джитсу.
— Посидите еще, Бичи-сан, — прошепелявил японец, усаживая медвежатника на его место за столом, — еще сакэ?
