Второй принцип — это принцип братства. Не должно быть иерархии. Поверьте мне, услышьте меня! Никаких иерархий. Никаких генералов, полковников, солдат. Я знаю, как трудно управлять без этого. Но, как только возобладает иерархический принцип, все кончится. Придет «золотой телец» и придет иерархия — и кончится все… Все это будет интегрировано в скверну современной жизни, в социальный ад, в котором мы все живем. А нам нужно вывести из него. Потому что это ростки такого начинания, которое и содержит в себе надежду на спасение.
Говорю без всякого пафоса. Я действительно так к этому отношусь. Сварщики с тремя классами образования, интересующиеся гностицизмом и культурологией, и академики, которые посвятили этому свою жизнь, профессора и студенты, люди старшего возраста и молодежь, бабушки и внуки — все должны ощутить себя в некоем братстве. Недавно мальчик 14-ти лет пожаловался на форуме: родители решили, что у нас тут секта, и запретили ему в секту ходить. Ему пишут не без юмора, очень тепло: «Крепись!»
Ненавижу все сектантское, не хочу даже привкуса сектантства, но точно знаю, что в пределах этого начинания люди с разным образовательным цензом, с разным человеческим опытом, с разным профессиональным уклоном, с разным социальным статусом должны вдруг понять, что они братья.
Я не знаю, каким образом это произойдет. Может быть, это ощущение возникнет из-за чудовищного чувства опасности, которое собрало людей вместе, понимания того, что действительно «край». И что никакой академик ничего не сделает, если рядом с ним, плечом к плечу с ним не будет стоять сварщик. Ну, ничего иначе не произойдет, понимаете? Все рухнет.
Но в любом случае эти два принципа обязательно надо осуществить.
А когда мы эти принципы осуществим, мы соберемся. Мы будем собираться без «золотого тельца». В конце концов, мы найдем помещения или территории для крупных сборов и обучения. А люди приедут со своими банками тушенки и будут кашу варить в котлах. Так лучше, чем любая бацилла современной жизни, которая, проникнув в наше начинание, уничтожит все. Этого не должно быть, это должно быть изгнано так же, как и распри, свары. И клянусь вам, что не будет тут никаких генералов и никаких солдат. Все генералы или все солдаты.
Принцип равенства и братства людей — это не романтика, это прагматизм. Как только не будет осуществлен этот принцип, прагматика превратится в цинизм. Все рухнет одномоментно, превратившись в еще одно виртуальное развлечение. Клянусь вам, мне есть, что делать в моей жизни, кроме как виртуально развлекать собравшихся. Я отношусь к происходящему с очень большой степенью серьезности.
Теперь о главном. Меня все время спрашивают: «В чем цель? Что такое вот эти 12 направлений, которые мы разбираем? Это что, новый институт создается?»
Нет, мои дорогие, это не институт, это не академическое начинание. Это нечто совсем другое. В прошлый раз я цитировал фильм «Офицеры» и говорил о людях, которые очень любили повторять: «Есть такая профессия — Родину защищать». И я спросил в конце прошлой передачи: «Так защитили? В 41-м защитили, а в 91-м защитили или нет? И что испытываете сейчас? Вы есть, а Родины нет».
Есть ли хотя бы изначальное трагическое переживание произошедшего?
Если оно есть, то оно почва, предпосылка для самопреобразования. А если этого трагического переживания нет или если есть желание свалить вину на других, обстоятельства и так далее — тогда все бессмысленно. Нет желания сказать себе в глаза, глядя в зеркало, трагическую фразу: «Я выбрал эту профессию, потом Родины не стало, а я есть», нет возможности в душе ее пережить — нет ничего.
Теперь предположим, что эмоциональная предпосылка существует. Дальше возникает интеллектуальная, которая должна сойтись с эмоциональной. В противном случае ничего не будет. Если эмоции и разум будут отдельно, то ничего не произойдет.
«Ну, да, вот я есть, а Родины нет. Что делать? Застрелиться? Но у меня семья, все прочее…» Человек начинает опускаться в современность, болтается в ней, как некое вещество в проруби, и морально ломается. Он мечтает то ли свалить из страны, то ли каким-то способом приспособиться к существующему… Жалеет, что раньше не приспосабливался… И все! Человека нет.
