«Из России наконец нужно сделать Родину…»
То есть она ею не была. У Гагарина Россия Родиной не была. У Гастелло Россия Родиной не была.
«Родина — это страна, где жить удобно и приятно. Комфортно! В этом смысле большинство россиян — люди, у которых нет родины. Они люмпены, а у люмпенов нет отечества. Поэтому многие и уезжают отсюда в другие страны… Они уезжают в поисках родины — ни больше, ни меньше».
«Особый путь», «душевность», «соборность» — это «попытка пить воду из колодца, в котором нет живой воды. Заметьте: русские мыслители в большинстве своём — и славянофилы, и западники — были богатые люди».
Не понял. Белинский был богатым человеком? Чернышевский?
«Нужно осознать, что всему — и советскому, и дореволюционному — конец. И чем дольше мы будет затягивать агонию, тем хуже».
Вот что началось. И у этого начавшегося (я не хочу здесь педалировать негодование, мне хотелось бы разговаривать на другом языке) есть одно уязвимое место. В противном случае оно и добьёт Россию, и ничего мы не сделаем, если не ударим точно в эту «десятку»…
Есть понятие «акупунктура». Если вы бьёте точно в ту точку, в которую нужно, ваш удар по силе может оказаться в сто раз больше. И тогда, даже если вы слабы, вы наносите достаточное повреждение противнику. Но если вы бьёте рядом с этой точкой — противнику наплевать. Булавочный укол должен быть уколом в точку акупунктуры.
Где теоретически эта точка акупунктуры? Где главная точка всей этой системы?
Это, конечно, вопрос о том, в чём разница между модерном и развитием.
Является ли модерн только одним из вариантов развития? Или есть тождество между модерном и развитием?
Является ли модерн магистральным путём человечества, по которому надо триумфально идти, ломая все преграды, включая культурную матрицу и всё прочее? Или это один из вариантов, который захлёбывается, и по отношению к которому у России есть гениальное «ноу-хау», есть русский клад, содержащий в себе жемчужину, есть советский клад, содержащий в себе жемчужины. Но только русских хотят отделить с помощью десталинизации и дерусификации (потому что речь-то идёт об этом!) от тех кладов, которые у них есть. Им не дают возможности соединиться с этими кладами и обрести себя.
И здесь возникает, может быть, самый серьёзный из всех возможных разговоров — разговор о целях деятельности. Одновременно о философии.
Мы жили в стране, вменяемо организованной — например, в социальном смысле. Профессора получали 700 рублей. Квалифицированные рабочие — 200-300-400. Неквалифицированные — 150. Была правильная социальная дифференциация общества. И было какое-то стремление двигать это общество вверх, а не вниз.
Мы жили в этом обществе очень по-разному.
Была небольшая группа людей — может быть, порядка миллиона людей, а, может, чуть меньше, к которой я принадлежал. И эта группа… я сейчас буду использовать некий символ… не любила фильм «Офицеры». (Я вот сейчас пересмотрел этот фильм. Ничего, нормальный фильм. По крайней мере, к нравственности призывает, к служению Отечеству). Она не любила его. Она любила другое. Например, «Иваново детство» Тарковского. Считала это более глубоким, талантливым.
А другая группа любила фильм «Офицеры».
А ещё была группа, которая не любила ни фильм «Офицеры», и ничего не любила. И ставила «книги», в которых были одни корешки, чтобы показать, что она тоже «о-го-го себе какая продвинутая».
Ещё была группа, которая просто воровала. И так далее.
Затем вдруг оказалось, что из этого миллиона людей, которые любили Тарковского, думали о постиндустриальном обществе и так далее, значительная часть просто испарилась (может быть, перешла в бизнес). Другая часть «офанатичнела» и заорала про эту «модернизацию любой ценой». Третья часть честно заявила, что она ненавидит Россию. Осталась небольшая четвёртая часть.
А из той группы, где любили фильм «Офицеры», часть высыпалась в те группы, где смотрят порнофильмы и всё остальное, а часть осталась.
Теперь возникает вопрос: как быть дальше? Как соединить эту малую группу с той довольно большой группой, в которой были и остаются эти [любители фильма] «Офицеры»?
