Покачиваясь на задних ножках стула, он держал окровавленный палец перед собой и не сводил с него глаз. Поверить невозможно: она его укусила. Опять! Ведь обещала же, что в последний раз… Джек туже обернул палец туалетной бумагой, и на белом проступило ярко-красное пятно крови.
– Расскажите о ваших сильных и слабых сторонах, – предложил Келвин претендентке.
– Скажу честно: мое самое слабое место – журналистская работа. Я могу придумывать подписи, заглавия, писать короткие заметки, но что касается длинных статей, то опыта у меня немного.
«А если быть откровенной до конца, вообще нет».
– Мои достоинства – аккуратность, дисциплина и трудолюбие. Я хороший подчиненный, – серьезно продолжала Эшлин, дословно цитируя Салли Хили, и вдруг, прервавшись, спросила: – Извините, пожалуйста, дать вам пластырь для вашего пальца?
Джек Дивайн вздрогнул от неожиданности:
– Кому, мне?
– По-моему, здесь больше ни у кого кровь не идет, – натянуто улыбнулась Эшлин.
Джек яростно замотал головой:
– Нет, нет… – И высокомерно прибавил: – Благодарю вас.
– Почему нет? – вмешался Келвин Картер.
– Все в порядке, – махнул Джек здоровой рукой.
– Возьмите пластырь, – сказал Келвин. – По-моему, мысль правильная.
Эшлин поставила сумку на колени, покопалась в ней и вытащила коробочку пластырей; открыла, перебрала и протянула один Джеку:
– Вот, кажется, то, что нужно.
Джек смотрел на пластырь, будто не понимая, что делать дальше. Келвин Картер тоже не двигался с места.
Проглотив вздох, Эшлин встала со стула, взяла у Джека пластырь, сняла защитную пленку.
– Дайте палец.
– Да, мэм, – саркастически отозвался он.
Быстро и умело она обернула поврежденную фалангу, после чего, к своему удивлению, слегка сжала палец, якобы для проверки, прочно ли приклеился пластырь, и ощутила постыдное удовольствие, когда Джек поморщился от боли.
– Что у вас там еще? – с любопытством спросил Келвин Картер. – Аспирин?
Эшлин боязливо кивнула:
– Вам нужно?
– Нет, спасибо. Ручка и блокнот? Она снова кивнула.
– А… хотя, пожалуй, это уже слишком… Дорожный швейный набор?
Эшлин испуганно замерла, затем встрепенулась, лицо ее просветлело, а подбородок дрогнул от сдержанного смешка:
– Вообще-то да.
– Вы очень предусмотрительны, – прервал ее Джек Дивайн. В его устах это прозвучало почти оскорбительно.
– Надо же кому-то. – Келвин Картер уже пересмотрел свое первое впечатление от Эшлин. Она просто прелесть, и, хотя зубы у нее в помаде, значит, она, по крайней мере, пользуется помадой. – Благодарю вас, Эшлин, мы вам позвоним.
Эшлин подала руку обоим, не упустив случая еще раз как следует, от души сжать пальцы Джека Дивайна.
– Слушай, она мне нравится, – рассмеялся Келвин Картер.
– А мне нет, – мрачно ответил Джек.
– А я сказал, мне нравится, – повторил Келвин, не привыкший, чтобы с ним спорили. – Надежная, смышленая. Отдай это место ей.
Клода проснулась рано. Это не новость: Клода всегда просыпалась рано. Вот что делают с тобой дети. Если они не ревут, чтобы их накормили, то вклиниваются между тобою и твоим мужем в кровати, а если не вклиниваются, то лезут на кухню в полседьмого утра в субботу и устрашающе гремят там кастрюлями.
Сегодня как раз было Утро Устрашающего Грома Кастрюль. Впоследствии Клода выяснила, что ее пятилетний сын Крейг показывал ее дочери Молли двух с половиной лет, как делать омлет. Из муки, воды, оливкового масла, кетчупа, соевого соуса, уксуса, какао-порошка, именинных свечек и, разумеется, яиц (в количестве девяти штук, со скорлупой). По характеру шума Клода понимала, что на первом этаже творится что-то страшное, но слишком устала или не выспалась, чтобы немедленно встать и навести порядок.
Вперив невидящие глаза в потолок, она лежала, слушая, как скрежещут стулья по новому плиточному полу, оглушительно хлопают дверцы всего месяц назад купленных кухонных шкафов, в предсмертной агонии стучат одна о другую кастрюли с дорогущим антипригарным покрытием.
Дилан, не просыпаясь, заворочался на своей половине кровати, затем обнял ее одной рукой. Клода на секунду прильнула к мужу, ища уюта и тепла, но тут же застыла и с досадой отпрянула, когда ей в живот ткнулся его мгновенно затвердевший член.
