Гарольд Литтл-Смит, обладатель любознательной выемки на кончике вздернутого носа, добавил:
— А еще он боится высоты, жары, воды и собак. Leau et lеr chiens.
— В этом городе трудно застраховать жилище, — зачем-то сказал Эпплби.
— Когда где-нибудь срабатывает сигнализация, дети бросаются к месту происшествия, захватив воздушную кукурузу, как в цирк, — добавил Литтл-Смит.
— Действительно, жилье в городе самое дорогое в округе Плимут, — сказал Роджер Герин Фокси. — Зато у нас много старых деревянных домов.
— Ваш, кстати, прекрасно отреставрирован, — польстила ему Фокси.
— Знали бы вы, во что нам обошлась мебель! Кстати, нашим подрядчиком был Пайт Хейнема.
Джанет Эпплби, сидевшая между Кеном и Литтл-Смитом, полная напудренная особа с раздраженным лицом, угольными веками и губками, как на открытке ко Дню святого Валентина, крикнула:
— Ох уж эта сирена в пожарной команде! — Она наклонилась к Фокси, подставив под свет полуобнаженную грудь. — Может, где-то ее и не слышно, но мы живем как раз напротив, на другом берегу речки. Не знаю более мерзкого воя! Ребятишки называют его «мычанием умирающей коровы».
— Мы стали рабами аукционов, — продолжил Роджер Герин. Голова у него была квадратной формы, поэтому Фокси определила его как потомка швейцарцев, а не французов.
Фредди Торн тронул ее локтем и сказал:
— Роджер считает, что аукционы — это как игра в монопольку. На всех аукционах Нью-Хэмтпира и Род-Айленда он прославился как бешеный клиент. Особенную страсть он питает к комодам, неважно на каких ножках — хоть на низких, хоть на высоких.
— Фредди преувеличивает, — возразил Роджер.
— Он очень разборчивый, — вступилась за мужа Би.
— Кажется, это называется по-другому, — сказал Гарольд Литтл-Смит, продолжая беседу с Джанет.
— Как именно?
Гарольд окунул пальцы в мисочку с водой и побрызгал на нее. Каждая капелька, повисшая на ее голых плечах, отражала пламя свечи.
— Femme mechante, — сказал он.
Обращаясь к Кену и Фокси, Фрэнк Эпплби сказал:
— Если перевести на приличный язык то, что говорят дети, когда срабатывает пожарная сигнализация, это звучит так: «Божество пускает газы».
— Дети приносят домой из школы безобразные шуточки, — сказала Марсия. На днях Джонатан мне заявил: «В Массачусетсе два города названы в честь губернатора штата. Один — Пибоди, а другой?»
— Марблхед, — сказала Джанет. — Фрэнки утверждает, что никогда не слышал такой удачной шутки.
Би Герин и безмолвная жена Фредди Торна встали, чтобы унести суповые тарелки. Фокси не доела свою порцию. Миссис Торн вежливым жестом предложила оставить ей тарелку, но Фокси отложила ложку и спрятала руки под стол. Прощай, вкусный суп!
Обходя стол, Би пропела:
— А я больше всех в городе уважаю старушку с «Нейшнл Джеогрэфик».
Литтл-Смит, удивляясь, что Кен еще не вымолвил ни словечка, вежливо повернулся к нему. Раздвоенный и поблескивающий кончик его носа выдавал какой-то зловещий замысел.
— Кажется, я слышал от Фрэнка, что вы географ. Или геолог?
— Биохимик, — сказал Кен.
— Ему бы познакомиться с Беном Солцем, — сказала Джанет.
— Лучше сразу в петлю, — высказался Фредди. — Я антисемит, если не возражаете.
— «Нейшнл Джеогрэфик»? — переспросила Фокси, ни к кому конкретно не обращаясь.
— У нее есть все до единого номера журнала, — сказала миссис Литтл-Смит, наклоняясь так, чтобы ее видел Кен, а не Фокси. Фокси могла наблюдать ее профиль с развязно втянутой нижней губой и серьгой, раскачивающейся у подбородка.
Кен коротко рассмеялся. Смех у него был детский, неожиданный, неприлично громкий. Наедине с женой он смеялся редко.
Тема оказалась благодатной. Старуха была последней из настоящих уроженцев Тарбокса и обитала в двух еще пригодных для проживания комнатах огромного викторианского дома на улице Божества, ближе к пожарному депо, среди магазинчиков, напротив почты и зубоврачебного кабинета Фредди. Ее отец, владевший некогда чулочной фабрикой, перешедшей ныне на изготовление пластмассовых уточек для ванн и зубных колец, пользовался правом преимущественной подписки на журнал, так что старушка гордилась складом номеров с 1888 года, разложенных по годам вдоль стен.
