— Это большие деньги.
— Пятьдесят тысяч. Две против одного. Получу двадцать пять чистых. Поставь на него, Джерри.
— Выгодное дело, — сказал я.
— Все равно мне его не побить, — сказал Джек. — Тут нет никакого жульничества. Я ведь все равно не могу его побить. Почему же не заработать на этом?
— Подлей воды, — сказал я.
— После этого боя уйду с ринга, — сказал Джек. — Брошу все к чертям. Все равно он меня побьет. Почему же не заработать?
— Ясно.
— Целую неделю не спал, — сказал Джек. — Всю ночь лежу и мучаюсь. Не могу спать, Джерри, Ты даже понять не можешь, каково это, когда не спишь.
— Плохо.
— Не могу спать. Не могу, и кончено. Сколько ни тренируйся, а какой толк, если не можешь спать, верно?
— Верно.
— Ты даже понять не можешь, Джерри, каково это, когда не спишь.
— Подлей воды, — сказал я.
Часам к одиннадцати Джек был готов, и я уложил его в постель. Он засыпал стоя. Я помог ему раздеться и лечь.
— Теперь ты будешь спать, Джек, — сказал я.
— Да, — сказал Джек, — теперь я засну.
— Спокойной ночи, Джек, — сказал я.
— Спокойной ночи, Джерри, — сказал Джек. — Один у меня есть друг — это ты.
— Да ну тебя, — сказал я.
— Один только друг, — сказал Джек. — Один-единственный.
— Спи, — сказал я.
— Сплю, — сказал Джек.
Внизу, в конторе, Хоган сидел за столом и читал газеты. Он посмотрел на меня.
— Ну, уложил своего дружка? — спросил он.
— Готов.
— Лучше так, чем совсем не спать, — сказал он.
— Да.
— А вот поди объясни это газетным писакам.
— Ну, я тоже пошел спать, — сказал я.
— Спокойной ночи, — сказал Хоган.
Утром, часов в восемь, я сошел вниз и позавтракал. Хоган работал со своими клиентами в сарае. Я пошел туда и стал смотреть на них.
— Раз! Два! Три! Четыре! — считал Хоган. — Хэлло, Джерри, — сказал он. — Джек встал?
— Нет. Еще спит.
Я пошел к себе в комнату и уложил вещи. В половине десятого я услышал, как Джек ворочается за стеной. Когда я услышал, что он спускается по лестнице, я тоже пошел вниз. Джек сидел за завтраком. Хоган тоже был там, он стоял у стола.
— Как себя чувствуешь, Джек? — спросил я.
— Ничего.
— Хорошо спал? — спросил Хоган.
— Спал на славу, — сказал Джек. — Во рту скверно, но голова не болит.
— Вот видишь, — сказал Хоган. — Это потому, что виски хорошее.
— Припиши к счету, — сказал Джек.
— Когда вы едете? — спросил Хоган.
— После завтрака. Одиннадцатичасовым.
— Сядь, Джерри, — сказал Джек. Хоган ушел. Я сел к столу. Джек ел грейпфрут. Когда ему попадалась косточка, он выплевывал ее в ложку и сбрасывал на блюдце.
— Я вчера здорово накачался, — начал он.
— Да, выпил немножко.
— Наболтал, наверно, всякого вздору.
— Да нет, ничего особенного.
— Где Хоган? — спросил он. Он доедал грейпфрут
— В контору ушел.
— Что я там говорил насчет ставок? — спросил Джек. Он держал ложку и тыкал ею в грейпфрут.
Вошла горничная, поставила на стол яичницу с ветчиной и убрала грейпфрут.
— Дайте мне еще стакан молока, — сказал ей Джек. Она вышла.
— Ты сказал, что ставишь пятьдесят тысяч на Уолкотта, — сказал я.
— Это верно, — сказал Джек.
— Это большие деньги.
— Не нравится мне это, — сказал Джек.
— Может еще и по-другому обернуться.
— Нет, — сказал Джек. — Он до смерти хочет стать чемпионом. Эти жулики на нем не промахнутся.
— Ничего нельзя знать наперед.
— Нет. Ему нужно звание. Для него это важней денег.
— Пятьдесят тысяч — большие деньги, — сказал я.
— Это простой расчет, — сказал Джек. — Я не могу победить. Ты же знаешь, что я не могу победить.
— Пока ты на ринге, всегда есть шанс.
— Нет, — сказал Джек. — Я выдохся. Это простой расчет.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прилично, — сказал Джек. — Выспался, а это мне как раз и нужно.
— Ты будешь хорош на ринге.
— Да, будет на что посмотреть, — сказал Джек.
После завтрака Джек вызвал жену по междугороднему телефону. Он сидел в телефонной будке.
— За все время первый раз ее вызывает, — сказал Хоган.
— Он каждый день ей писал.
— Ну да, — сказал Хоган, — марка ведь стоит только два цента.
Мы попрощались с Хоганом, и Брюс, негр-массажист, отвез нас на станцию в двуколке.
— Прощайте, мистер Бреннан, — сказал он, когда подошел поезд. — Надеюсь, вы ему расшибете котелок.
