— Ты кто, врач? — поинтересовался парень.
— Врач. А что? После семи посещение больных запрещено.
— Иди своей дорогой, врач. Это моя невеста. Мы сейчас с ней еще минут пять побазарим и уйдем.
— Нет, так дело не пойдет, — Сергей шагнул вперед. — Давайте-ка быстренько отсюда!
— Мирный, объясни-ка врачу что почем!
Второй парень двинулся на Сергея. Сергей понял, что должен начать первым, иначе его “вырубят” одним ударом. Он пнул противника в пах. Парень застонал и согнулся пополам. Следующий удар Сергей нанес сверху, по шее, укладывая “быка”.
— Ух ты, боевой врач оказался! — насмешливо произнес первый парень. Он резко развернулся и нанес Сергею мощный удар в челюсть. Моисеев осел на пол.
— Не надо! Не надо! — подвывала Лера, с ужасом наблюдая за происходящим.
— Ничего, поучим твоего врача немного! Здоровее будет, — сказал парень.
Второй поднялся с пола и начал с остервенением пинать Сергея ногами.
— Помогите! Помогите! — тихо скулила Лера.
— Хватит! — остановил его первый. — Ну что, девочка, все поняла? Если вякнешь, так опустим… Белый свет в овчинку покажется!
Как только парни вышли, Лера нажала кнопку вызова медсестры. Она вдавливала кнопку в металлическую панель и все шептала: — Помогите! Помогите!
Жемчужина в консервной банке
Около таможенных стоек они попрощались. Алиса знала, что дальше — запретная зона, “табу”. Их не должны видеть вместе, потому что, как много раз объяснял ей, взбаломошной и ревнивой, Владимир Генрихович, появится повод для пересудов и сплетен, а им это ни к чему. Ему — поскольку наверянка найдутся доброжелатели, желающие ему быстрой “кончины” в качестве директора столичного супермаркета, ей — для дальнейшей “карьеры” в личной жизни. Те же доброжелатели нашепчут на ушко ее будущим мужьям и любовникам: Алисочка-то в подружках у Калюжного ходила. Такой роман, такой роман! Феерия плоти! Но на самом деле, все это так — для отмаза, для глупой и красивой девчонки. Владимир Генрихович не боялся сплетен и знал, что директором “супермаркета” он будет до тех пор, пока этого хочет его криминальная “крыша”. Авторитетам стоит только пальцем шевельнуть… И никакие деньги тут не помогут. А про любовницу они наверняка знают. Знают, посмеиваются, обсуждают, сидя где-нибудь в шикарной сауне с проститутками. Впрочем, ему все равно — пускай обсуждают! Кто еще вперед слетит? Вот в чем вопрос. Он — профи, а они… дерьмо! Просто Владимир Генрихович никогда не путал божий дар с яичницей. Любовница любовницей, работа работой. Сейчас, переступив границу таможенной зоны, он уже работал, и присутствие рядом женщины, которую постоянно хочешь, было ему ни к чему.
В зале прилета его поджидал водитель Юра. Он заулыбался, завидев Владимира Генриховича. Обменялись рукопожатиями.
— Здрасьте, как слетали?
— Ничего. Купил все, что хотел. Как там у нас? Представляешь, закрутился, даже позвонить некогда было.
— У нас… — Юра задумался, стоит ли сходу огорчать начальника, решил — нет. — Все хорошо у нас. С Евгением Викторовичем на рыбалку ездили.
Водителя в супермаркет они с замом специально наняли для того, чтобы иногда развлекаться без оглядки. Рабочий день у него был ненормированный. Одна из обязанностей Юры заключалась в том, что он должен был терпеливо дожидаться окончания банкетов и пикников, а потом развозить начальство по домам или куда оно пожелает. За это ему хорошо платили.
— Как рыбалка?
— Вот такие лещики, — Юра развел руки, показывая размер рыбы.
Владимир Генрихович рассмеялся.
— Такие только акулы в детстве бывают. Вас, рыбаков, могила исправит.
— Это точно, — улыбнулся водитель. — Домой?
— Надо еще товар получить.
— Много товару-то?
— На сто двадцать семь тысяч “баксов”. Не оставлять же его здесь!
— Ого! — Юра присвистнул.
— Я уже договорился, растаможку за полчаса сделаем.
Юра взял сумку Владимира Генриховича и направился к выходу.
Сергей Моисеев предстал перед ясные очи майора милиции в отставке Кулакова. Кулаков оглядел его с ног до головы, укоризненно покачал головой.
— Эге, парень-то у нас совсем безбашенный, как моя дочка говорит. И когда только все успевает: и продавщиц лупить, и сам получать? Где это тебя так причесали? — спросил Кулаков, глядя на расплывшиеся по лицу Моисеева синяки.
