Услужливый официант пододвинул стул, помогая ей сесть, подал меню.
— Прекрасная пицца со свежими анчоусами, — сказал он, широко улыбнувшись. — Советую.
— Анчоусы — это?…
— Рыбки, — снова улыбнулся официант. — Маленькие. Вот такие, — он на пальцах показал размер рыбок.
— Давайте лучше что-нибудь традиционное, — покачала головой Серафима Дмитриевна. — Вот эту, с ветчиной и помидорами. И салат “Цезарь” с креветками.
— Пить что-нибудь будете?
Серафима глянула в карту вин. Цены, конечно, были запредельные, но в нее вдруг вселился бес мотовства, и она заказала себе целую бутылку красного итальянского вина.
Салат “Цезарь” ей не понравился, потому что был приправлен острым виноградным уксусом, а вино пришлось по душе, и Серафима тремя глотками осушила целый бокал.
— Извините, можно нарушить ваше одиночество? — раздался мужской голос.
Серафима Дмитриевна подняла взгляд и увидела седоволосого мужчину средних лет в хорошем костюме.
— Просто свободных столиков больше нет, — виновато улыбнулся мужчина. Серафима оглянулась — действительно, все столики были заняты компаниями и парочками.
— Конечно, присаживайтесь, — Серафима перехватила его любопытный взгляд и с ужасом подумала о том, что ее черный парик сидит не так, как положено. Она прикоснулась к вискам — нет, челка на месте.
Мужчина сел напротив нее, тут же появился официант и подал ему меню.
— У нас прекрасная пицца с анчоусами…, — начал свою “песню” официант.
— Я рыбы не ем, — сухо оборвал его мужчина. — Принесите лучше бутылку вина и оливки. Они у вас не очень соленые?
— Прекраснейшие, высший сорт. Какого вина?
— Такого же, как у моей очаровательной соседки, — улыбнулся Серафиме седоволосый.
Серафима Дмитриевна засмущалась и покраснела. Официант исчез.
— Как вино? — поинтересовался мужчина, доставая из кармана пиджака сигареты.
— Мне нравится, — сказала Серафима. — Терпкое.
— Обычно женщины предпочитают что-нибудь сладенькое. Ничего, если я закурю? — мужчина посмотрел на Серафиму так, что у нее по спине пробежали мурашки.
“Удав, удав! Сожрет сейчас и не подавится! Черт, я уже хочу его!”— подумала она, чувствуя, как сердце сбивается с ритма. — Конечно, курите. Я и сама… А женщина я — очень необычная.
Появился официант с пиццей и второй бутылкой вина.
— Приятного аппетита!
— Спасибо. В каком смысле? — удивился седоволосый, глядя на Серафиму.
— Я не люблю сладкого, не боюсь щекотки, не соблюдаю диет, не хожу на шейпинг и курю, как лошадь.
— Ну, зачем же так пренебрежительно? — покачал головой мужчина. — Себя любить надо. По-моему, вы очень милая и приятная, э-м… женщина.
“Интересно, баба хотел сказать или девушка?”— подумала Серафима Дмитриевна.
— Меня, кстати, зовут Евгением Викторовичем, — улыбнулся мужчина, наполняя свой бокал. — Позвольте вас угостить?
Серафима Дмитриевна хихикнула.
— Смешное имя или предложение?
— Мой начальник тоже Евгений Викторович, но на вас совершенно не похож. Спасибо, вино у меня еще есть.
— Ну что же, не всем быть похожими на начальников, — седоволосый поднял бокал. — За вас, очаровательная незнакомка!
Из пиццерии они вышли через час с небольшим, и Серафима вдруг поняла, что сильно опьянела — ноги почему-то подворачивались, а арбатские фонари раскачивались, будто со Смоленки дул сильный ветер.
— Вы позволите вас проводить? — вежливо спросил Евгений Викторович.
— Пожалуй, придется, — криво усмехнулась Серафима. Она взяла кавалера под руку. — Тут недалеко.
Они шли медленно, и Евгений Викторович читал ей Заболоцкого.
В ботинках кожи голубой,
В носках блистательного франта,
парит по воздуху герой
В дыму гавайского джаз-банда.
“И не пошлый вроде бы”, — все думала о мужчине Серафима Дмитриевна, глядя на его классический профиль. Евгений Викторович был доцентом МГУ и работал на кафедре русской литературы. По его словам, он овдовел три года назад — жена умерла от рака — и с головой погрузился в работу: писал статьи, делал докторскую, занимался с абитуриентами. “Совсем как я, — думала Серафима. — С утра до ночи бухгалтерия, бухгалантерея, бухгарнитур… Господи, какая же я пьяная!”
Они подошли к Серафиминому подъезду.
