В темноте вокруг минометов суетились фигуры, щелкая замками зарядных ящиков и вполголоса перекидываясь словами:
— Стели брезент у станины. Димка, тащи сразу две мины, чтобы не бегать. И усиленный заряд неси. Обычным не достанешь — до нее три километра.
…Первое орудие к стрельбе готово!.. Второе…. - донеслось из другого капонира, — …тово…!
— Огонь! — скомандовал Витьковский.
Ночь перечеркнули полосы огня, вырвавшиеся из невидимых глазу стволов. Игорь успел вытащить из пачки сигарету, прикурить — и только после этого в далеких горах несколько раз блеснуло пламя разрывов. Минометчики дали еще один залп.
— Отбой! — скомандовал начальник заставы и повернулся к военному корреспонденту, — Видал?
— Чего я видал? — удивленно переспросил Уфимцев, — То, что твои ребята куда-то пальнули. Где-то что-то рвануло. Почем я знаю, что они на Трехглавую попали? Не видно же ни черта!
— Я отвечаю! — важно парировал Витьковский. — Ты чего, мне не веришь?
— Знаешь, как во времена моего детства говорили? — усмехнулся Игорь, — «Наколка — друг чекиста». Кто тебя знает — может, ты меня разводишь!
— Товарищ лейтенант! — прервал их спор подошедший контрактник Кухмарев, — В районе Трехглавой горы две зеленые ракеты взлетели!
Витьковский мгновенно повернулся в его сторону:
— Где?
После чего схватил висевший на груди бинокль и несколько долгих минут всматривался в ночь. Потом произнес:
— Ничего не вижу! Ты, Кухмарев, не ошибся?
— Нет, товарищ лейтенант, отвечаю! — несколько даже обиженно сказал солдат.
Начальник заставы обратился к корреспонденту:
— На Трехглавой «духов» быть не должно. Да и если бы мы их накрыли, они не стали салютовать ракетами. Значит, там наши? Та самая «детская неожиданность»? Вот что, Игорь: пойдем на третий пост. Он ближе всех к границе находится, может, там что-нибудь узнаем! Кухмарев… Передай мой приказ по «полевке»: всем постам усилить наблюдение, если кто проспит — отдам под суд, на хрен!
Офицер и журналист отмерили по узким траншеям не один десяток метров, пока добрались до заветного третьего поста. Здесь дежурило двое солдат. Старший из них — чернявый осетин с лычками ефрейтора, с едва заметным кавказским акцентом доложил, как, во сколько и в каком районе заметил взлетавшие зеленые ракеты.
Витьковский, навалившись грудью на бруствер, долго шарил окулярами бинокля ночного видения по темному горизонту. Уфимцев подумал, что результат действий Валеры будет такой же, как и в предыдущий раз (то есть никакой). Поэтому, не дожидаясь результатов наблюдения, он присел на пустой патронный ящик, прячась от пронизывающего ветра. Вспомнил недавний разговор в вагончике и подумал:
«В Москве сейчас ночная жизнь в полном разгаре. Центр залит огнями, поток машин. На Пушкинской и на Тверской ночные «бабочки» тусуются. А я здесь «играю в солдатики»…
Уже второй месяц. Весь левый фланг облазил. И кому это нужно? Читателям газеты, большинство которых составляют люди, живущие совсем другими интересами? Они прекрасно обойдутся без моих репортажей из «горячих точек». Для них они всего лишь экзотика, а экзотики не должно быть много.
Этим ребятам, что сидят на глиняной приступке в шаге от меня и смолят моршанскую «приму» в кулак, чтобы не засек снайпер? Да они мою газету в глаза не видели и не увидят. Более того, не прочитают ее и их родственники в России. Армия сейчас у нас рабоче-крестьянская, интеллигенция в солдатских погонах — нонсенс, поэтому газету в семьях этих пацанов не выписывают и не покупают.
Родине нужно? Стоп, а что такое Родина? С детства мы знали: «моя Родина — Советский Союз». Теперь его не стало. Теперь у нас Родина — Россия. Я слишком долго мотался по национальным окраинам страны, чтобы быстро привыкнуть к тому, что она сжалась, как шагреневая кожа. После августа 1991 — го прошло три с половиной года, а в Таджикистане до сих пор народ не понял, что произошло. А в России все поняли?
Нужно ли России, чтобы ее сыны умирали здесь? Как это сейчас говорится — на «южных рубежах СНГ». Слово — то какое выдумали… Почти как СПГ — станковый противотанковый гранатомет. Подавляющему большинству в стране наплевать на какие-то там «южные рубежи», у него более насущные проблемы. Государству? А есть ли оно, государство? Порой мне кажется, что многое в нем происходит просто по инерции с прошлых времен. Люди делают что-то, не задумываясь…
