Но ей придется смириться. Объяснять истинную причину мне нельзя, даже если она сочтет мое молчание проявлением безответственности и эгоизма.
Снаружи офиса из раздевалки доносились голоса девчонок. Они готовились к тренировке. Почувствовав на себе взгляд, я поняла, что тренер ждала ответа.
Зря. Я не передумаю.
– Что-то случилось? – поинтересовалась она.
Ручка сумки больно врезалась в ладонь, с такой силой я сжала ремешок.
Сделав глубокий вдох, подвинула очки на переносицу, выпрямилась и выпалила:
– Никто не даст мне стипендию за плавание. Я должна уделять время занятиям, которые обеспечат поступление в колледж, а не тратить его впустую.
Прежде чем тренер возразила, или ее лицо приняло такое выражение, что мне стало бы еще паршивее, я развернулась, открыла дверь и вышла из офиса.
Слезы подступили к глазам, однако я их подавила.
Как же хреново. И это еще не конец. Меня наверняка ждала расплата.
Но другого выбора не было.
Пока я пересекала раздевалку, в спине опять болезненно заныло, и я ударила рукой по двери. Запястье отозвалось острой болью. Превозмогая боль и игнорируя дискомфорт, вышла в пустой коридор. Я была рада, что ушла раньше, чем тренер спросит, почему я не бросила оркестр. Ведь с помощью занятий музыкой стипендию мне тоже не получить. Я была не настолько талантлива.
Просто кроме оркестра у меня не осталось других внеклассных факультативов, позволявших выбраться из дома, да и купальник для этого не нужен.
Я кусала губу, уставившись в пол. На плечи словно навалился десятитонный груз. К своему шкафчику я направилась не глядя, так как проделывала этот путь уже миллион раз. Держи себя в руках. Время лечит. Жизнь не будет стоять на месте. Я выбрала правильный курс.
Главное, не останавливаться.
По дороге мне попалось несколько учеников, пришедших пораньше на собрания клубов или в спортивные секции. Добравшись до шкафчика, я набрала код замка. До первого урока еще оставалось время, можно было спрятаться в библиотеке. Уж лучше туда, чем возвращаться домой.
Я выложила из сумки задания по математике и физике, которые выполнила вчера, достала папку-скоросшиватель, учебник по литературе, томик «Лолиты» и учебник по испанскому. Удерживая все в одной руке, с верхней полки выудила пенал.
Он узнает, что я бросила плавание. Может, у меня еще есть в запасе несколько спокойных дней до того, как это произойдет. Но при мысли об этом в животе затянулся тугой узел – я до сих пор ощущала из-за раны двухдневной давности металлический привкус крови во рту.
Он узнает. И будет против, а если скажу, почему пришлось уйти, – это еще сильнее его разозлит.
Несколько раз моргнув, я перестала искать ручки и карандаши. Жгучая боль вновь разлилась по голове.
Когда он дернул меня за волосы, я не плакала. Правда, отпрянула назад. Как всегда делаю.
Из другого конца коридора донесся смех. Бросив взгляд в ту сторону, увидела группу школьников. Девушки были в форменных юбках гораздо короче допустимых семи сантиметров выше колен, в обтягивающих блузках под синими пиджаками.
Я прищурилась.
Склонив головы, они улыбались, шутили с парнями. Внутренний мир каждого из этой компании явно был не глубже лужи.
Пустышки, скучные, банальные, невежественные, бестолковые. В нашей школе все дети богачей такие.
Кензи Лоррейн прильнула к Нолану Томасу и поцеловала так, будто вот-вот растает. Она что-то прошептала, приблизив свои губы к его. Парень легко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, затем обвил ее талию и прислонился спиной к дверце шкафчика. Мое сердце замерло на миг. Не сводя глаз с пары, я наощупь сунула пенал в сумку.
Пустышки, скучные, банальные, невежественные и бестолковые.
Я моргнула. Пока наблюдала за ними, выражение моего лица смягчилось.
Радостные, смелые, дикие, на седьмом небе от счастья.
Они выглядели так, как и положено семнадцатилетним.
На долю секунды мне захотелось оказаться на их месте. Быть кем угодно, только не собой. Неудивительно, что я здесь почти никому не нравилась. Сама от себя устала.
Разве не здорово было бы всего на пять минут стать по-настоящему счастливой?
Подружки Кензи толпились рядом, болтали с друзьями ее парня, однако я видела только ее и Нолана, гадая – каково это? Даже если любовь ненастоящая, наверное, приятно чувствовать себя желанной.
