«Стоп… Обо мне?» – приглушенно ударил какой-то проснувшийся колокольчик в мозгу, и мужчина очнулся.
Пришлось встать. Что поделаешь – почетная обязанность.
Худощавое тело повиновалось не сразу. Должно быть, подгибающиеся ноги, пораженные артритом и целым рядом других недугов, посылали сейчас волны острейшей боли. Но новая чудо-таблетка сделала свое дело. Обманутый мозг не заметил страданий старой уставшей плоти.
Он оперся о стол и поднялся, сверкнув золотыми запонками и безумно дорогими наручными часами. Сделал небольшой поклон, чуть более глубокий, чем следовало ожидать от человека его возраста и положения.
Елена повернулась к организатору и стала аплодировать, заводя аудиторию, до сих пор находившуюся словно в полудреме. Постепенно все участники конференции последовали примеру, и удовлетворенный мужчина занял свое место – он успел заглянуть в лучистые глаза девушки, которые показались единственно живыми в этом зале. Он не сразу понял, что совершил ошибку: сердца коснулось что-то острое, и жутко захотелось курить.
Такое случалось всегда, когда он встречал женщин, напоминавших мать и первую жену, потерянную очень давно семью. Самых близких людей, ушедших в небытие, в пустоту и забвение. Однако сейчас к тем вернувшимся чувствам примешивалось кое-что еще.
Ехидный голосок в голове не уставал напоминать, что попытка остаться здесь означает предательство. Защититься от его колкостей не получалось. Оставалось лишь признать: ты всего лишь человек, слабый и сомневающийся раб, ты сломался и шансов выиграть у самого себя не было изначально. Теперь даже он, сделавший имя на исследовании механизмов сознания и генерации личности, стал клиентом «Морфея».
Организатор следил за изменением собственного статуса в программе, до конца не веря в нее. Жизнь, точнее, ее остаток, из ожидания неизбежной смерти превратилась в ожидание крионирования[4]. Вместо леденящей неизвестности пришла более-менее твердая гарантия в виде пятидесяти страниц формата А4. Стандартный контракт на сорок девять лет с автоматической пролонгацией в случае, если критические технологии не будут надежно реализованы.
Интегральный показатель здоровья уже полгода катился по наклонной и месяц назад зашел в красную зону определенности. Вариант естественного исхода и последующей заморозки вдвое снижал шансы на полноценное пробуждение. Поэтому он и поставил галочку напротив пункта «предварительное крионирование». Выбора не было. Человеческая природа не оставила иного исхода. Он, преуспевший в разработках био– и психотехнологий, устал быть заложником собственной плоти, такой несовершенной и порочной в своей основе. Означала ли та галочка попытку отречения от человечности? Слабости, сомнений и неточности? «Морфей», этот неуловимый дьявол, поманил возможностью забыться в фирменных снах и затем… затем… очнуться в новом сильном теле. Будущее покажет, возможно ли подобное. И кто-то другой узнает ответ. Не я, а разум, что вспыхнет в данном теле через полвека.
Хотя тот человек может и не узнать, что вопрос был вообще задан когда-то – сознание погасает каждым вечером и загорается следующим утром. Оно мерцает, как неисправная лампа, висящая в темноте…
Теперь оставалось дождаться звонка, а затем впустить в свой дом группу «КР» – крионимации. Закрыть глаза, когда они скажут, и надеяться на лучшее, постараться побороть сомнения. Датчики, вживленные под кожу, – он потер запястье – делали всю работу, отправляли в ситуационный центр информацию о динамике жизненной функции. О регрессе.
Он много раз пытался представить, как это случится.
Медленно открывается дверь. За ней люди в белых халатах. Все знающие и понимающие. Почти ангелы, несущие в одной руке надежду, а в другой полусмерть. Их глаза… Какими они будут?
Он не знал этого. В контракте, перечитанном много раз, говорилось о другом. В каждой строчке разъяснялись процедуры. И ни слова о том, что к делу отношения не имеет. Коммерция, деньги, законы и правила. Формулы и условности, за которыми читаются истошный иррациональный вопль и мольба о помощи: «Я хочу жить! Мне страшно! Скажите, что я не умру! Это так, да?!»
