Я знал, что сейчас произойдет. Девочка подойдет, чтобы сесть возле меня, а я ее убью.
А свидетели, восемнадцать учеников и учитель, не дадут мне покинуть эту комнату после того, что они увидят.
Я содрогнулся при мысли о том, что мне придется сделать. Даже в самые худшие моменты я не совершал подобных зверств. Я никогда не убивал невинных, ни разу за восемьдесят лет. А теперь я собирался уничтожить сразу двадцать человек.
Чудовище усмехалось мне в лицо.
Часть меня содрогалась при одной мысли об этом, а другая часть тем временем планировала хладнокровное убийство.
Если я сперва убью девочку, у меня будет пятнадцать-двадцать секунд, чтобы насладиться ее кровью, прежде чем остальные среагируют. Может, чуть больше, если они сначала не поймут, что я делаю. У нее не будет времени, чтобы закричать или почувствовать боль, ведь я не буду слишком жесток и убью ее быстро. Это все, что я могу дать этой незнакомке с ее восхитительно желанной кровью.
А потом я не должен дать остальным возможности сбежать. Насчет окон можно не беспокоиться, они слишком маленькие и расположены высоко, чтобы в них можно было выпрыгнуть. Остается дверь — если заблокировать ее, они окажутся в ловушке.
Мне придется трудно, да и времени уйдет на это немало, если пытаться удержать их всех тут, пока они будут паниковать, бороться, метаться по классу. Это возможно, конечно, но будет много шума. Они будут кричать. Кто-нибудь услышит… И мне придется убить еще больше невиновных в этот черный час.
И кровь ее остынет, пока я буду разбираться с остальными.
От аромата у меня перехватило дыхание…
Так что придется ей сначала побыть свидетелем.
Я наметил план. Я сидел в среднем ряду на последней парте. Сначала я примусь за тех, кто сидит справа. Я мог бы убить четверых или пятерых за секунду. Это не вызовет слишком много шума. Правой стороне повезет больше, им не придется наблюдать, как я двигаюсь к ним, чтобы убить. Потом, направляясь от центра налево, мне потребуется самое большее пять секунд, чтобы прервать каждую жизнь в этой комнате.
Достаточно времени, чтобы Белла Свон видела, как я подхожу. Достаточно времени, чтобы она почувствовала страх. Достаточно времени, если, конечно, она не замрет от шока на месте, для крика. Один сдавленный крик, который не принесет ей никакой пользы.
Я глубоко вдохнул, а запах растекся по моим венам, сжигая мою грудь и уничтожая те остатки разума, которые у меня еще оставались.
Она все еще поворачивалась. Через несколько секунд она усядется в дюйме от меня.
Чудовище внутри меня улыбалось в нетерпении.
Кто-то слева от меня захлопнул книгу. Я даже не обернулся, чтобы взглянуть, кто из обреченных на смерть это сделал. Но движение воздуха перед моим лицом слегка рассеяло запах.
На одну короткую секунду я был способен мыслить ясно. В ту драгоценную секунду я мысленно увидел два лица.
Одно было моим, точнее было когда-то: красноглазый монстр, убивший стольких людей, что сбился со счета. Обдуманные и оправданные убийства. Я убивал других, более слабых чудовищ. Я был уверен, что мной руководит рука господня, когда я решал, кто из них заслужил смертный приговор. Я шел на компромисс с моей совестью. Я питался человеческой кровью, но для меня это было оправданно. Мои жертвы были не большими людьми, чем я сам.
Другое лицо принадлежало Карлайлу.
Между нами не было абсолютно никакого сходства. Яркий день и глубокая ночь.
Мы и не должны были быть похожи. Ведь Карлайл не был моим биологическим отцом. Мы не были похожи внешне. Разве что, как и у всех вампиров, у нас обоих была белоснежная кожа. А одинаковый цвет глаз отражал наш выбор.
И все же, хотя никаких оснований для нашего сходства не было, я представлял себе, что за те семьдесят лет, когда я избрал его путь и следовал за ним, мое лицо стало походить на его. Черты лица не изменились, но на меня как будто легла печать его мудрости, его сострадание можно было прочесть в изгибе моих губ, а безграничное терпение — в рисунке бровей.
И вдруг все эти крошечные улучшения исчезли под маской чудовища. За какое-то мгновение во мне не осталось ровным счетом ничего от того, что могло отразить годы, которые я провел с моим создателем, моим наставником, моим отцом. Мои глаза, как у дьявола, пылали красным огнем, и все сходство между нами было утеряно навеки.
