— Вы должны были потерпеть поражение, чтобы началась настоящая война, — снова заговорил он глядя на Утера. — И в этом поражении нет ничего позорного, потому что это именно то, чего все ждут, потому что все вас обманули, потому что и сама ваша миссия изначально была предательством. Конечно, ты можешь попытаться сохранить мир, но ты потерпишь неудачу, Утер, и тогда твой крах будет окончательным. Если вы вернетесь в Лот, вы погибнете, и тогда надежда уйдет навсегда. Эльфы, гномы и даже монстры исчезнут в сумраке времен, как далекая легенда, и когда-нибудь сами их имена будут позабыты, лишенные смысла, и никто в целом свете не будет верить в их существование… Взгляните.
Увлекая их за собой, он быстро преодолел последние несколько туазов, отделявшие их от вершины холма. Вдалеке над горизонтом пылало зарево пожара.
— Это Лот, — коротко произнес он.
Город был охвачен пламенем, и казалось, что сердца людей пылают неугасимой ненавистью, способной сжечь все королевство.
— Никто, кроме людей, не смог бы устроить этот пожар, — сказал Мирддин. — И только человек сможет его погасить. Человек, осененный дыханием дракона…
Он взглянул на Утера и Ллиэн, и на мгновение его безмятежные детские черты омрачила глубокая печаль. Но рыцарь, не отрывавший глаз от зарева, этого не заметил.
— Конечно, еще слишком рано, — добавил мужчина-ребенок.
И внезапно бросился вниз по склону, исчезая в сумраке ночи.
— Мирддин! — закричал Утер.
Откуда-то из сумерек, окутавших заснеженную землю, до него донесся голос:
— Только эльфы называют меня Мирддин… А люди — Мерлин.
