С дребезгом распахнулась дверь дома напротив нашей стоянки, жалобно звенев стеклянными вставками. Спецназовец, вышедший на крыльцо, с удовольствием сорвал с лица маску противогаза и вздохнул полной грудью.
Заметив, что я на него смотрю, он показал большой палец, поднятый вверх, и вернулся обратно в дом.
- Миш, случай, а какого черта мы здесь вообще делаем? – спросил Саша, сидевший в проеме распахнутого бокового люка, - без нас здесь вроде как вполне удачно справляются. Можно было даже не задерживаться.
- А что тебя, собственно говоря, не устраивает? – поинтересовался я, наблюдая, как синица тщетно пытается пролезть под крышу дома, где, похоже, свила себе гнездо. Ей мешалась толстая гусеница, болтавшаяся в клюве. Несчастная птичка не представляла, как повернуть голову, чтобы просунуться в узкую щель вместе с трофеем.
- По меньшей мере, здесь скучно, - сказала Света, стоявшая рядом, - я это себе несколько по-другому представляла.
- Ага, знаю я все это, - кивнул я головой с умным видом, не отрываясь от открывавшегося зрелища одновременной гениальности и тупости природы.
Нужны невероятные усилия и напряжения десятков поколений, чтобы создать даже такое небольшое живое существо, идеально приспособленное к жизни на лету. И все ради того, чтобы она даже не могла понять, как удобнее развернуться. Вспомнив, что я что-то еще хотел сказать, добавил, – Эпические схватки не на жизнь, а на смерть, за веру в людей и прогресс, когда гордый одиночка с пафосным лицом корежит физиономии зомби, пришельцам или еще какой-нибудь нечисти, а после все заканчивается развивающимся флагом и хоровым пением гимна. Голливуд старался, вбивая в нас все это, не находишь?
- Миш, вот скажи мне, почему ты все время все начинаешь с грязью мешать?
– Света с укором смотрела на меня, не решаясь сдаться.
Я не стал отвечать на вопрос, потому что именно в этот момент из-за угла одного из особняков вышел измазанный в крови мертвяк, успевший где-то лишиться обеих рук и большей части живота. Жуткое зрелище представляли его внутренности, частично съеденные, а частью так и оставшиеся болтаться в ужасной ране. Вывалившиеся на траву, они продолжали волочиться за ним следом, оставляя на траве грязно-красные следы.
Мертвяку они явно мешались, потому что он время от времени поглядывал вниз и шевелил обрубками, оставшимися от верхних конечностей, словно стараясь избавится от надоедливого якоря.
Вскочив на обе ноги, я перевел свое оружие на стрельбу одиночными патронами и прицелился. Мертвяк шел медленно, и хотя рядом были спецназовцы, я не видел смысла в том, чтобы их беспокоить. С одним мы и сами могли вполне успешно справиться, а вот как они о нас подумают, если после того, что из себя строили, побежим к взрослым дядям, напуганные особенно уродливым зомби, было совершенно другим делом.
Голова зомби в прицеле скакала вниз и вверх, и я все никак не мог прицелиться. Наконец, выбрав момент, спустил курок, снеся мертвяку половину черепа. Вообще меня всегда удивляло, как действуют пули современного оружия. Во лбу остается небольшая дырочка, словно ткнули чем-то, зато сзади голова просто взрывается целым каскадом ошметков и кровавых брызг, как от гранаты. Зомби завалился на спину, еще некоторое время дергая ногами, пытаясь продолжить движение. Даже попадание в голову не всегда убивало их сразу.
Я слышал что таких военные называют «припадочными». Даже пуля
Калашникова не способна разрушить весь мозг сразу. Какие-то участки остаются не задетыми, и если от них продолжают поступать сигналы, зомби может еще некоторое время двигать конечностями или хлопать пастью. Точно такой же пример двух вещей в одном флаконе – какое удивительное чудо науки или природы должно вернуть обратно к жизни мертвый труп, не подающий признаков жизни. И какой скудный результат – тупая тварь, лишенная всех чувств и инстинктов, кроме одного – жрать, много и постоянно.
- Слушайте, пошли посмотрим, кого я подстрелил, - предложил я, вытащив обойму из автомата и вставив в нее новый патрон, - мне уе самому надоело ту так просто сидеть, хоть какая-то разминка.
