* * *
— Ты веришь в привидения? — спросил Йанто у Гвен, когда они добирались до Третарри на внедорожнике.
Она пожала плечами.
— Ну, мы вроде как знаем, что большинство привидений — это скорее отголоски времени, чем всякие «Я преследую тебя, Эбенезер Скрудж», так что нет, я не верю в призраков как таковых. — Она задумалась. — Лучше сказать, я не верю во вредоносных призраков.
— Я тоже. Тогда почему меня так ужасает перспектива пойти в Третарри?
Гвен посмотрела на него, сидящего за рулём.
— Господи, ты и правда боишься.
Йанто сильно потел, а его лицо приобрело явный зеленоватый оттенок.
— Я не знаю, почему, — простонал он. — Я понимаю, что это совершенно неразумно, я всё время повторяю себе, что это совершенно неразумно, но мне всё равно дико страшно. — Он бросил на неё быстрый взгляд. — Извини.
Она подняла руку.
— Никаких проблем. Хочешь, чтобы я повела машину?
— Нет мы уже почти приехали. — Он указал вперёд. — Много лет назад этот район планировали снести и построить железнодорожную станцию «Торговый центр “Кардифф Бэй”».
— И что случилось?
— Вместо этого отменили планы. Сколько денег ты готова поставить на то, что, если мы найдём документ об отклонении этих планов, там внизу будет подпись Билиса?
— О, думаю, ты бы выиграл этот спор честно и безоговорочно.
Йанто остановил машину рядом с торговым центром и предложил пройти остаток пути пешком. Они прошли мимо газохранилища, и Гвен заметила огромный мебельный магазин, где Рис хотел купить тот ужасный кремовый кожаный диван. Он определённо всегда любил шведов — хотя, когда они учились в университете, Гвен была рада узнать, что он не слишком большой поклонник группы «ABBA», потому что все парни из университета, любившие «ABBA», не обращали внимания на Гвен. И на женщин вообще.
— Тебе нравится «ABBA»? — неожиданно для самой себя спросила она у Йанто. Это был бы хороший вопрос, если бы он не вызывал разные нелогичные мысли.
Йанто посмотрел на неё.
— Это должно перейти в разговор о Джеке?
— Нет.
— Отлично. Тогда я восхищаюсь совместной работой Андерссона и Ульвеуса как художников и композиторов-песенников. Думаю, «One Of Us» может быть лучшей в мире песней о конце отношений, и я определённо испытываю слабость к сочетанию остроумной лирики и попсовой танцевальности в «Voulez-Vous», но позволь мне внести ясность: я ненавижу «Dancing Queen». Всё ясно?
Гвен остановилась и уставилась на него.
— Что? — спросил он.
— Ты уже разговаривал об этом раньше, да?
— Может быть.
— С Джеком?
— Ты и правда считаешь, что Джек знает что-либо о музыке, написанной после 1948 года?
— Тогда с кем?
— Не важно.
— С кем? — Она продолжила идти. — Давай. Я могу умереть сегодня вечером, так и не узнав.
— С мамой.
— О-о. Это было тогда, когда она узнала про Джека?
— Когда мне было четырнадцать.
Гвен снова остановилась.
— Не знаю, что пугает меня больше — то, что мама раскусила тебя на десять лет раньше тебя самого, или то, что четырнадцатилетний Йанто Джонс использовал фразу «попсовая танцевальность», и его за это не побили.
Йанто внезапно запнулся.
— Она не раскусила меня, Гвен. Никому это не удалось. И если что, я дам тебе знать.
Гвен улыбнулась, подтолкнув его локтем.
— О, да ладно тебе, улыбнись. Лиза, Джек… Бисексуальность вряд ли можно назвать преступлением. Это лучший из обоих миров, разве нет?
Но Йанто оттолкнул её.
— Нет, Гвен. Чёрт возьми, это не так. Это худшее, что можно себе представить, потому что ты не принадлежишь ни к одному из этих миров, потому что ты никогда не уверен ни в себе, ни в окружающих. Ты не можешь доверять никому, не можешь доверять их мотивам и намерениям. И поэтому в мире, любящем свои милые блестящие ярлыки, у тебя нет индивидуальности. Для «маленькой мисс Чувствительность» всея Торчвуда ты слишком часто говоришь всякие гадости. Так что сделай одолжение и заткнись, ладно?
Они не разговаривали до тех пор, пока не добрались до Третарри.
Гвен планировала сразу отправиться на Кобург-стрит, но теперь она задумалась, не лучше ли будет хоть раз уступить инициативу Йанто. Его ответ её уязвил, но в то же время и немного встревожил. Йанто, наименее нервный из всей команды, похоже, уже был готов сорваться. Она надеялась, что это связано с эффектом Третарри и не является симптомом чего-то более глубокого.
