Как администрации узнали, что это он? Ласкар ни просто не скрывался. Он предупреждал каждый раз, что не позволит нам, «инверторам вожделения», отработать свою программу. Подняв лицо от бумаг, я посмотрела на запруженное машинами шоссе. Призрачной тенью на стекле лежало мое отражение. Оно улыбалось. Инверторы вожделения?
Чем он аргументирует свое противостояние? Ответ на этот вопрос показался мне размазанным и неаргументированным. Она предполагала необходимость упомянуть о позиции Младенова, но не располагала временем или желанием дать развернутый ответ. Прежде всего, Ласкар сомневался в нашем праве корректировать естественный ход событий. Будь то природные, экономические или политические катаклизмы, кто сказал, что в будущем наше вмешательство не аукнется еще большими несчастиями? Кто делегировал нам полномочия вмешиваться в божью волю?
Поджав губы, я снова подняла лицо к окошку. «Во-лю бо-га, во-лю бо-га, во-лю бо-га» - кричали аборигены в «Сердца трех». Как-то так во мне усвоились прочитанные строки. Но зерно сомнения дало всходы. Я не могла сказать, что полностью не согласна с Ласкаром. Не могла.
Почему я? Почему не снайпер в кустах? Почему не тщательно выстроенная случайность? Пытались… - был ответ. Ласкар всю жизнь занимался предохранителями. И когда понадобилось устранить его самого, оказалось, что это практически невозможно. Любая задумка администраций Суккубата и Инкубата наталкивалась на уже лежавший на Ласкаре предохранитель. Нескромным списком на предпоследней странице перечислялись попытки ликвидации и примеры их тщетности. Пару раз пробовали снайперы. Один промахивался, у второго следовали стопроцентные осечки. Из автомобильных аварий Ласкар выходил облепленный недоумением и подушками безопасности – без царапины. Все «кирпичи», с ювелирной точностью метившие в темечко, промахивались. Заключение было уникальным для моего свежего взгляда: неуязвим. И свою семью: супругу, дочь и сына – он опутал подобной неуязвимостью.
На последней странице Первая давала краткое резюме: «Деятельность Ласкара Младенова – это перекрывание самой возможности заботится о Земле и человечестве. Мы можем помогать, а значит – мы должны. Нам даны инструменты, и мы занимались штопаньем мира веками, тысячелетиями. Что есть один человек вроде него против тысячелетий верного служения и заботы? Что есть одна несовершенная личность против наших братств?»
Не позволяя себе задуматься над этими вопросами, я перевернула последний лист, убрала в папку и откинула голову на спинку.
- Да, жарко сегодня, – тут же отреагировал водитель, – духота… Наверное, дождь будет. Хотите, сделаю кондиционер посильнее?
Я молчала, прикрыв глаза.
- Вы, наверное, очень устаете? Столько работы, столько внимания…
- Если вы произнесете еще хоть слово, я выкину телефон вашей шарашкиной конторы и оставлю вас без чаевых.
Мы выбрались на МКАД и движение немного оживилось. Я пыталась представить себе схему программок-предохранителей. Услышав о них от старушки впервые, мне и в голову не пришла мысль о возможности использовать их в повседневности для собственной безопасности. Я, ведь, могла предохранить себя от многих неприятных случайностей. И Гришу тоже… И ее…
Теперь, увидев наглядный пример человека, защитившего себя и свою семью от конкретных угроз и случайностей, я могла лишь бранить себя. Я, ведь, даже не думала об этом! Не то, чтобы не было времени попробовать. В голову не приходило! Какая же я глупая, непредусмотрительная, ограниченная…
Стало любопытно, как оно работает. Ну, на мелочи поэкспериментировать.
Посмотрев на папку, я склонила голову на бок. Прикрыла глаза. Ласкар Младенов, пятидесяти четырех лет, урожденный Бельгии, проживает… Я улыбнулась. У меня, даже, координаты есть! Порезаться бумагой так неприятно… Пусть, журнал. В любом доме с двумя женщинами найдется какой-нибудь журнал. Указательный палец. Три минуты, чтобы найти подходящий, ближайший. Кивнув, я открыла глаза.
В следующее мгновение машину жестко тряхнуло, голова больно ударилась о стекло, папка соскользнула с колен. Вокруг остервенело гудели участники движения.
