- Если бы это было возможно... Если бы ты в будущем, неважно когда, сделала бы это... То ты помнила бы свой визит в двенадцать лет и твои мама и отчим были бы живы. А если это не так, значит это – невозможно.
Я отвернулась. Не потому ли, что вы пытаетесь воспрепятствовать даже попытке?
Женщина пододвинулась ко мне и сжала ладонь в своих теплых пальцах.
- Век за веком, тысячелетие за тысячелетием мы теряем родных и любимых. Если бы мы только могли их вернуть, девочка... Даже она... – указательный палец покоящейся на спинке руки поднялся и безвольно опустился. Но я поняла, кого звезда имела в виду. – Даже она не может вернуть свою маму...
Я сглотнула слезы и посмотрела на переносной аналой. Пробежала взглядом по кафедре. Подняла лицо к массивным золоченым фигурам отцов церкви.
- Мы можем притянуть луну, но мы не можем вернуть любимых и изменить прошлое.
Нахмурившись, я притронулась рукой к переносице.
- Как это ни больно, но это правда, девочка. Но мы можем влиять на текущие процессы и подлатывать грядущее.
Я подняла к ней взгляд.
- Что мне делать? Я могу что-то сделать?
- Ну, дел полно... – вздохнув, она переключилась на деловой покровительственный тон. Перевернула страничку моего досье. Там была вырезка с одной крупной фотографией Дани и восемью мелкими. «Трагедия на выпускном вечере. Один школьник погиб. Восемь не приходили в сознание двое суток». Текст под фотографиями я знала наизусть. – Насколько я могу судить, ты необыкновенно сильна в прямом влиянии. Программками не увлекалась?
Я помотала головой. Не то, чтобы увлекалась. Больше останавливала и выживала...
- Не думаю, что ты готова для работы чистильщицы...
Я сглотнула.
- Знаешь, девочка, – решила она, – если хочешь помочь, присмотри за вымирающими особями. У вас там, в тайге тигры, в Африке львы. Если будет время. А нет, так копи. Через три года нам понадобятся все силы, какие можно собрать.
- А что будет через три года?
Я наблюдала, как женщина поднимается. Идет к аналою. Задумчиво складывает повестку дня. Собрав оборудование и сложив стремянку, осветитель пошел между рядов.
- Я хочу дать тебе настоятельную рекомендацию в виде просьбы и предостережения, – вернула она ко мне взгляд. – Умерь свой аппетит, девочка. Во-первых, акцентируя такие объемы внимания на себе, ты лишаешь средств производства остальных. Во-вторых, при сохранении сегодняшнего накала через пару лет тебе будет сложно выжить физически. На тебя начнется охота. И спрятаться будет негде. Ты вошла в азарт, но с силой твоего... «таланта» это опасно, прежде всего, для тебя самой. Сейчас ты прячешься за спиной телохранительницы и отбрыкиваешься короткими командами. Через год тебя не защитит весь женский состав израильской и американской армии. А мы – не убийцы.
Я сглотнула и отвернулась. Что-то заставляло ей верить...
- И последнее. Эти собрания не обязательны, но желательны для посещения. Как ты понимаешь, мы не секта, чтобы к чему-то принуждать. О силах каждой из нас ты можешь судить по себе. Мы свободны, но иногда жизнь заставляет координировать намерения и действовать сообща.
Я поднялась.
- Я могу об этом написать? – спросила я тихо, с улыбкой. Потухшая звезда засмеялась в голос и сделала жест: валяй.
- Кто тебе может помешать? – она обернулась влево, громко крикнула: - Мы закончили.
Наверно, именно это повторила по-итальянски. Откуда-то издалека послышался ответ. Опять же по-итальянски. Я удивленно улыбнулась, взглядом моля о переводе. Она смеялась.
- Он сетует, что никого нет в исповедальне. Пойдем, – подняв свою огромную сумку, она взяла меня под руку и неторопливо направилась к массивным дверям. – Возможно, у тебя получится развеять миф о нашей исключительно отрицательной роли в истории. Девочки из правой половины всегда перегибали палку с визуальными эффектами. Все-то им театрального действия, все-то декораций. Даже сейчас... Да... Совсем недавно видела пленку. Я познакомлю, если хочешь. Перепончатые крылья, когтистые лапы: полный набор. Иногда мне кажется, что Валеджио рисует с натуры... Но правые не признаются.
