Золотая карточка настигла меня на записи Новогоднего шоу в телецентре. Петь я не умею, поэтому роль досталась исключительно говорливая. Женщина, что передала приглашение, была на удивление невзрачной. Этим она и обратила на себя внимание: кто-то спросил, кто она и что здесь делает.
Восемнадцатое октября.
Я набрала номер Миши.
- Да! – рявкнул он в трубку. – Подождите! – приказал в другую. – Да, Лида!
- На восемнадцатое у нас есть что-нибудь?
Я слышала, как он перелистывает страницы. Какая разница…
- Миш, в ночь на девятнадцатое я буду в Риме. Если что-то срочное, перенеси все на начало и конец дня соответственно. Если нет, освободи мне пару дней.
Молчание.
- Хорошо. Разберусь. Перезвоню. Давай.
Я кивнула. Убрала телефон и вздохнула.
Съемки продолжались практически сутки, большую часть которых я просидела за праздничным столиком. Улыбка не отклеивалась от лица даже тогда, когда снимали кадры со звездами. Прилепить обратно, сползи она нечаянно, у меня бы не получилось. Это был второй и последний день съемок с моим участием. Точнее, с моим присутствием…
И я безумно хотела спать и была рада, что Марк заехал за мной. Сама я могла уснуть за рулем. Мы шли по запутанным коридорам телецентра, и я чувствовала взгляд в спину.
За неделю, прошедшую после ДТП мы с Андреем встретились всего раз и, кажется, случайно. На очередной субботней вечеринке я почувствовала настойчивый взгляд в затылок и сцепила руки, чтобы скрыть волнение. Нам больше ничего не нужно было играть. Только теперь, прежде чем подойти, я отводила от нас все возможные объективы.
Через две недели я вошла под своды Собора святого Петра.
Заметил ли кто-нибудь мое отсутствие на предыдущем собрании? Придал ли этому значение? Осведомлен ли обо всем произошедшем? Присев на последнем ряду с края, я слушала старушку: ее голос, но не речь. Со мной у нее будет разговор особый. Определенно.
И я оказалась права.
На собрании упоминался Ласкар и его «проделки», слышался возмущенный ропот и восклицания, но ко мне не обратилось ни одного взгляда. Он стал их врагом, и теперь это было объявлено официально.
Лавки опустели. Я, даже, не вставала, чтобы пропустить выходивших женщин. Просто развернулась к ним спиной, убрав колени из прохода. Старушка сделала «кхм-кхм», и я подняла к ней лицо.
- Милая… - присела она и положила сморщенные ладошки на спинку передо мной.
- Меня зовут Лида, – поправила я ее, сама не понимая причин возмущения. Старушка задумчиво улыбнулась.
- Ты пытаешься создать полную картину, нарушив даже маленькие правила? Что ж, так твой образ станет для меня более органичен, Лида.
Мне понравилось, как звучит мое имя в ее устах. Это зыбкое, невесомое «л» и отскакивающая, как шарик в пинг-понге «д». Пожалуй, она умела смаковать имена. Было ли это ценно здесь, где первое, что мне сообщили, звучало как «No names!»? О, да… Это было бесценно.
Она углубилась в историю их части общей организации – суккубату. Конечно же, она пыталась убедить меня вернуться на их сторону в вопиюще неравной борьбе с Ласкаром и мирскими катаклизмами. Миролюбиво и нерешительно подняв ладонь, я покачала головой:
- Я не встану на сторону Ласкара. Я не поддерживаю его моральных принципов, хотя с философией согласна. Но я никого не собираюсь останавливать и тем более убивать, – я повела головой для выразительности и веса следующей фразы. - Но я также больше не вижу себя среди вас, – я боялась, что старушка перебьет меня, но она подбадривающе кивнула. – Если есть какая-то нейтральная сторона, я хотела бы занять ее. Если нет, то я буду первой. Ваши нормы морали, позволяющие изменять чьи-то судьбы, для меня неприемлемы. Я считаю это неправильным. Я… сомневаюсь, что вы имеете на это право.
- Смело, – усмехнулась она.
- Я не опасна для вас и хочу безопасности для себя, – это уже походило на мольбу. - Я совершенно не ценна для вашей организации. Мои познания не выходят за рамки стандартного образования. Я поверхностна и никогда не интересовалась ничем действительно важным! Я же, по сути…
- Действительно важным? – перебила старушка. – Думаешь, пожарных, когда они выносят из горящих домов обезумевших от страха людей, кто-то спрашивает первый закон термодинамики или температуру кипения селена? Думаешь, доктора, делающего операцию на сердце, кто-то спрашивает о направлениях движения воздушных масс над Атлантикой? Думаешь, сидящий над микроскопом ученый имеет понятие о том, какие рычаги своего существа ты приводишь в движение, отдавая прямые команды? Что ты считаешь действительно важным?
