– Ну что? – спросил Лева. – Это вам не где?
– Согласен, – развел я руками.
В бильярдную зашли Лена и Маша.
– Хотите drink, мальчики?
На публике Лева и Фернандель раздухарились. Лева отдал разбивку гостю, из чего следовало, что Фернандель более сильный игрок. Он опять разбил удачно, но в этот раз его серия прервалась на четвертом шаре. Лева, как и обещал, лупил со всей дури. Пара коротких прямых, плотный дальний и отличный дуплет[26] в центральную лузу.
Пока они играли, я наблюдал за Машей. Под светлыми летними брючками легко угадывались стройные ноги. Брюки были кокетливо подвернуты, а пальчики в босоножках заигрывали блестящим пурпуром.
– Можно что-нибудь выпить? – подошел я к ней.
– Пожалуйста, – улыбнулась Маша. – Вино или джин?
– Джин с тоником.
Фернандель все-таки выиграл у Левы.
– Ауры нет, – объяснил Зайцев причину поражения. – Вертинский мне нужен.
– Почему Вертинский? – спросил я.
– Проверено! – показал Лева растопыренную пятерню. – У меня только на Вертинского аура поднимается.
– Аура не поднимается, – поправил я Леву. – Она либо есть, либо нет. А поднимается у тебя, Лева, другое.
– Ты о чем, Костик? – хихикнула Лена. – Что там у Левушки поднимается?
– Настроение у него поднимается, когда Вертинского слушает, – улыбнулся я и заметил, как Маша тоже улыбнулась.
– Это неважно, – сказал Зайцев, вставляя диск в проигрыватель. – По мне, так аура – поднимается. А все ваши умные шуточки – фигня! Ты Фернанделя сначала попробуй обыграть, а после посмотрим, что ты сможешь против моей ауры, – предупредил меня Лева.
В бильярдной запел Вертинский:
На солнечном пляже в июне,
В своих голубых «пижама»,
Девчонка, звезда и шалунья,
Она меня сводит с ума…
[27]– Фора? – подмигнул Фернандель. – На счет или шарами?
– Давайте шарами.
– Шарами не интересно, даю фору до десяти, устроит?
В этот раз он разбил неудачно. «Так, – сказал я себе, – сейчас не выпендривайся, сыграй аккуратно, но как бы на грани глупостей. Придет время – покажешь им, что умеешь. Вот, например, прямая пара в левую лузу. Отлично!»
– Ты смотри, какой шустрый! – удивился Фернандель. – Пять шаров сыграл, а еще фору просил.
– Я не просил, я согласился.
– У него все шары – подставы, – заметил Лева.
Я слегка перетолщил при ударе, рассчитав, что у противника не будет выгодной позиции. Так и вышло. Фернандель не сыграл пару в угол, а я доиграл ее и еще накатил шар по борту. Оставалось положить последний. Наклевывался абриколь[28], но шар стоял слишком далеко от лузы. При хорошей подкрутке все-таки можно было рискнуть. И тут я заметил, что Маша, до этого почти не обращавшая на меня внимания, с интересом наблюдает за игрой. Черт! Разве можно не доставить ей удовольствие увидеть красивый шар? Что скажете, Александр Вертинский?
Под синий «берсез» океана
На желто-лимонном песке
Настойчиво, нежно и рьяно,
Я ей напеваю в тоске…
– Двенадцатый карамболем[29] в среднюю, – объявил я, – ставлю двадцатку.
– Хо-хо! – закудахтал Фернандель. – А ты азартен! Лева, ты кого мне в пару поставил? Это же Билли Хьюз какой-то! Отвечаю двадцаткой, валяй!
Шар после моего удара отскочил от восьмерки и подтолкнул двенадцатого точно в лузу.
Мадам, уже песни пропеты,
Мне нечего больше сказать!
В такое волшебное лето
Не надо так долго терзать!
Я жду вас как сна голубого,
Я гибну в любовном огне!
Когда же вы скажете слово,
Когда вы придете ко мне?
– Поздравляю! – подняла бокал Маша.
Больше она ничего не сказала. Когда губы молчат, разговаривают глаза.
– Мне понятны ваши чувства, но мы не настолько знакомы, чтобы что-то вам обещать, – сказали ее глаза.
– Вы же не откажете мне совсем?
– Я не люблю глупый флирт, мне интересны серьезные мужчины.
– Я вполне серьезен!
– Ни к чему все это. Лучше развлеките меня красивой игрой.
– Ваше решение окончательно?
– Пока не знаю.
– К столу! – потребовал Лева. – Сейчас устроим тебе харакири.
Разбил я неважно. И тогда, удивительно точно попадая в ритм Вертинского, плотными прямыми ударами, Лева начал «поднимать» свою ауру:
Мадам, уже падают листья (бах)!
И осень – в смертельном бреду (бах)!
Уже виноградные кисти (бабах)
Желтеют в забытом саду (бах-бах)!
