Ее можно было бы принять за модель, только что сошедшую с обложки самого респектабельного журнала мод летнего сезона, если бы не лицо, в котором было что-то особенное. Спокойный, пронизывающий насквозь взгляд серых глаз, высокие скулы, большой рот, в углах которого, казалось, навечно застыла легкая усмешка. Я бы даже сказал, врожденное презрение ко всему. Чувство, присущее подлинной аристократке.
Я почему-то ей кивнул.
– Вы все-таки решились? – спросила она.
Ее отточенное произношение, свойственное представителям высшего общества, пробудило во мне ирландца. Намеренно усилив свой ирландский акцент, я ответил:
– А почему бы и нет? Слава Богу, отличный для кончины день, как говаривала моя старая бабушка.
Мой ответ достиг цели. Она теперь поняла, из какого теста я замешен. На этот раз ее губы вздрогнули от смеха. Я натянул маску, сделал шаг к борту, остановился, чтобы отрегулировать подачу кислорода из баллона, и шагнул прямо в воду рядом с якорной цепью, которая при погружении и подъеме служила мне ориентиром.
Однако я допустил ошибку. Я слишком устал для такой тяжелой работы и испытывал ощущение, будто вода просачивается сквозь мою кожу. Но это еще не все. На глубине пятидесяти футов я вошел в нейтральную зону. Видимость была хорошей, но краски поблекли, так как верхние слои воды, фильтруя дневной свет, поглощали из его спектра красные и оранжевые цвета.
Неожиданно передо мной в зеленой дымке, подобно раскрывшемуся цветку, появился парашют. Зацепившись за него, я запутался в его куполе, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы освободиться. Меня вновь обуял животный страх. Тот же страх, который я испытал в прошлом году в тот жуткий час, когда, погрязнув в черном иле, я беспомощно лежал на дне моря у побережья Александрии в ожидании смерти. Просочившаяся в шлем ледяная вода уже была на уровне моих щек.
Освободившись от объятий парашюта, с кинжалом в руке я двинулся в направлении пилота. Проскользнув между стропами парашюта, отнесенного морским течением в сторону, я посмотрел на летчика. Его широко раскрытые глаза застыли в изумлении, а вытянутая вперед рука как бы взывала о помощи. На цепочке, обвивающей его шею, висела миниатюрная золотая Звезда Давида.
Бедный парень был такой юный. Я не мог его оставить в этой холодной пучине. То ли от увиденного, то ли от чертовской усталости, страх внезапно прошел.
Около минуты потребовалось, чтобы освободить пилота от ремней, удерживавших его в катапультирующем сиденье. Рука пилота скользнула по моей шее. Обхватив его поудобнее за талию, я начал подниматься наверх.
Боже, как это было медленно. Казалось, я уже ничего не соображал, будто какая-то стальная спираль, которой не было конца, опутывала мое тело. Всплыв на поверхность, к своему удивлению, я обнаружил, что нахожусь ближе к новоявленной моторке, чем к «Ласковой Джейн».
Едва успев заметить девушку, смотрящую на меня, я снова ушел под воду, упустив при этом пилота. Вынырнув в очередной раз, я увидел позади себя в воде ее спутника, державшего в своих руках тело погибшего пилота. Неудивительно, что я поплыл именно в сторону моторки, на которой находилась девушка, готовая прийти мне на помощь. Она крепко схватила мою руку, полная решимости скорее оказаться вместе со мной в воде, чем отпустить ее.
– Спокойно, дружище, – успокоила она. – Вы в безопасности.
Свободной рукой она перекинула через борт лестницу, и я, собрав последние силы, забрался в лодку. Мужчина тем временем тащил за собой по воде тело пилота в сторону «Ласковой Джейн».
Стягивая с лица маску, я почувствовал прикосновение рук незнакомки, которая пыталась отстегнуть висевший за моей спиной акваланг. Меня слегка тошнило. От чрезмерно яркого солнца рябило в глазах. Аромат ее духов был таким сильным, что казалось, пропитывал ноздри, сверлил мозг. Это было похоже на какой-то странный, очень приятный сон.
– Какими духами вы пользуетесь? – выпалил я.
Девушка усмехнулась и сняла с меня акваланг.
– "Интимаси", – ответила она.
– Перед ними невозможно устоять, – сказал я и открыл глаза.
Она вся светилась в лучах яркого солнца. Ее светлые золотистые волосы были похожи на облако, полыхающее белым пламенем, а от взгляда ее удивительных серых глаз все внутри у меня перевернулось.
