— А ты? — спросил Ларри Коллинза.
— Я?
— Что ты делал?
— Начальник, я слышал всевозможные угрозы и базары, но, честно говоря, ни разу не видел, чтобы стреляли в кого-то. Это была жуть. Сплошная жуть. Поначалу у меня была только одна мысль: «Как заставить его сделать обратный шаг?» Безумие какое-то. Я никак не мог поверить, что это непоправимо. Казалось, все должно вдруг прийти в норму. Только потом до меня дошло, что этого не случится.
Когда Эрно застрелил Гаса, я расплакался, а дядя начал кричать: «Кто виноват в этом, Коллинз? Кто?» Тут я решил, что настал мой черед, даже стал смотреть в окна, твердил себе, что прозвучало уже два выстрела, кто-то должен услышать и вызвать полицию. Но уже настало Четвертое июля, все могли подумать, что это фейерверк.
Потом Эрно увидел последнего. Прятавшегося. Залез, бедняга, под стол. Эрно навел на него пистолет и повел к морозильнику. Потом я услышал выстрел. Почему-то он прозвучал не так, как два первые. Что-то в нем было хуже. Для Эрно тоже. Когда он поднялся и взглянул на меня, весь его гнев улегся. Он просто сидел там, опустошенный, и говорил мне, что делать. Мы хотели представить случившееся ограблением. «Убери это». «Подотри то». Я все выполнял.
— Он угрожал вам? — спросила Мюриэл.
— Пистолет был все еще у него в руке, если вы это имеете в виду. Но при таком его виде я больше не думал, что он застрелит меня. Честно говоря, ему, наверно, в голову не приходило, что я могу ослушаться, поскольку мне тоже не приходило. Мы же были родными, — сказал Коллинз. Умолк и тяжело вздохнул при этой мысли.
— И тела вниз стаскивал ты? — спросил Ларри.
— Да. При этом все время плакал. — Коллинз повернулся к нему. — Думаешь о тех следах ног?
— Думаю.
Эксперты сравнивали обувь Пола Джадсона с отпечатками подошв в кровавых полосах, оставленных телами.
— Когда я вышел наверх в последний раз, Эрно увидел, что мои туфли пропитались кровью. И сказал: «В них нельзя выходить на улицу. Спустись, посмотри, обувь кого из убитых подойдет тебе». Тут я впервые возразил ему: «Не стану я надевать их обувь». Можете представить? Мы спорили из-за этого какое-то время. Но в конце концов я повиновался, как и раньше.
Коллинз указал на Ларри пальцем.
— Осмотри те туфли, что были на третьем, на бизнесмене. Превосходные, жемчужно-серые, без шнуровки. Итальянские. Марка, по-моему, «фаччоне». И велики ему. Мне даже не верилось, что никто не обратил на них внимания. Кто из бизнесменов ходит в таких?
Мюриэл увидела, как что-то промелькнуло в суровых глазах Старчека: те туфли были велики. Казалось, тут до него дошло, что Коллинз, видимо, говорит правду. Она уже какое-то время не сомневалась в этом.
— Мы собрались уходить оттуда, уже подошли к двери, и тут Эрно щелкнул пальцами. «Держи это», — говорит. Он собрал все: бумажники, драгоценности, банковскую карточку, пистолет — и завернул все в гасовский фартук. Спустился в подвал, а когда поднялся, в руке у него была резинка.
— То есть презерватив? — спросила Мюриэл.
— Вот именно. Использованный. После всего случившегося... — Коллинз потряс головой. — В общем, Эрно говорит: «Засунула билеты в задницу. Ни за что бы их не нашел, если бы не увидел конец этой штуки». В этой резинке лежало около пятнадцати туго свернутых билетов.
Коллинз в первый раз обернулся к жене. Анна-Мария сидела, обхватив рукой подбородок, Мюриэл казалось, что она всеми силами старается не выдавать своих чувств. Но когда Коллинз повернулся к ней, тут же среагировала. Потянулась к нему, и они какое-то время держались за руки.
— С тобой все в порядке? — спросил Джексон клиента.
Коллинзу хотелось пить. Собравшиеся устроили перерыв. Всем требовалась передышка. Мюриэл посмотрела в глаза Ларри, он казался испуганным и ушедшим в себя. В коридоре, дожидаясь, когда освободится туалет, она спросила Томми Мольто, что он думает. Ковыряя ногтем пятнышки томатного соуса на рубашке и галстуке, Томми ответил, что не знает, что и думать. Мюриэл тоже не знала.
Когда они вернулись, Анна-Мария передвинула стул, села рядом с Коллинзом и взяла его за руку. В другой руке он по-прежнему держал Библию. Мюриэл включила магнитофоны и снова назвала дату и время. Потом спросила Коллинза, что происходило после того, как они покинули ресторан.
