Все было бы ничего, но моя карьера страхового агента внезапно потерпела крах. Вот как это произошло.
Однажды мой патрон предложил мне пройти к нашему клиенту Гро Фришу, пожелавшему застраховать свою падчерицу.
— Это выгодно для компании, — сказал мой патрон, — ибо падчерице Фриша всего восемнадцать лет и она находится в цветущем состоянии. Постарайтесь немедленно оформить полис.
В тот же день я отправился к Гро Фришу в его особняк, расположенный за городом, на Кактусовой аллее. Это был король ананасовых соков, владелец фирмы «Нектар Гро Фриша», отравлявший два полушария синтетическим соком, ничего общего не имевший с подлинным ананасом.
Меня впустил лакей, более нарядный, чем я. Великолепие особняка ананасовского короля ослепило. По широкой лестнице меня провели в обширный кабинет, залитый солнечным светом, Гpo Фриш встретил меня приветливо. Это был сухощавый, седой улыбающийся человек, с чисто выбритым розовым лицом. Уж он-то наверное никогда не употреблял продукции своей фирмы!
— Вы абсолютно точны, — сказал он, взглянув на часы. — Позовите Лесс, — приказал он лакею.
Мы закурили ароматные сигары «Плюсквамперфектум» и он сообщил мне, что хочет застраховать жизнь Лесс в крупную сумму. Меня немного поразил размер этой суммы и то, что Гро Фриш, опытный коммерсант, не жалеет лавров, которые ему ежегодно придется выплачивать компании. Ведь если Лесс молода и находится в цветущем здоровья…
— А вот и Лесс, — прервал мои размышления хозяин дома. Я обернулся — и застыл, восхищенный. Девушка необыкновенной красоты, стройная, как юная пальма, и прекрасная, как цветок магнолии, стояла передо мной в легком платье цвета морской воды. Вьющиеся каштановые волосы обрамляли ее смуглое личико с алыми губками и вздернутым носиком.
У меня застучало в висках. Я не мог промолвить ни одного слова и молча поклонился. Девушка приветливо мне ответила. Потом я взглянул на Гро Фриша, по-прежнему улыбающегося и обаятельного, сказавшего: «Ну, что ж? Приступим к делу?», и вдруг я почувствовал, что знакомая головная боль посетила меня и я читаю, как в раскрытой передо мной книге, все мысли Гро Фриша.
«Затруднительное положение. Авантюры. Близок к краху. Премия может спасти. Спасти. Спасти положение. Лесс должна умереть, с премией и с ее состоянием я выкарабкаюсь на поверхность…».
Словно в какой-то дымке передо мною растаяла дверца стоявшего в углу шифоньера, она стала прозрачной, и я увидел коробочку с порошками, лежащую на верхней полке.
— Я отказываюсь что-либо сделать для вас.
Кто это сказал? Я? Очевидно, я, потому, что Гро Фриш перестал улыбаться и процедил:
— Я не понимаю вас, господин страховой агент…
— Вы отлично понимаете, о чем я говорю и почему я отказываюсь застраховать жизнь этой девушки. И советую вам…
— Вы, очевидно, сошли с ума, — жестким голосом сказал Гро Фриш. Румянец слетел с его лица. — Убирайтесь немедленно, и я потребую, чтобы вас уволили…
— Дядя Гро! — воскликнула Лесс. — Что вы говорите?
— Не вмешивайся, — оборвал Гро Фриш девушку. — Цербер! Проводите этого человека.
Пошатываясь, я принял от лакея пальто и вышел на улицу. Морской ветерок освежил мое пылавшее лицо.
Когда я дошел до конторы компании, все было кончено. Меня выгнали и сам патрон поехал объясняться к Гро Фришу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ухожу в море
Мои ничтожные сбережения снова быстро иссякли, и я опять безнадежно и тяжело голодал, живя под самой крышей в порту Трех Фрегатов, в гостинице «Сумбарина». Старушка Макбот, ухаживавшая за мной в Цезарвилле, как за родным сыном, пока у меня водились в кармане лавры, немедленно и довольно грубо предложила мне выехать, лишь только поняла, что не может рассчитывать на аккуратное получение с меня синих кредитных билетов с каймой из лавровых листьев и со змеей, обвивающей цифру.
Я не мог найти себе никакой работы. У меня все чаще стучало в висках (от недоедания, полагал я) и я все чаще ловил себя на том, что, беседуя с человеком, я стараюсь прочесть его мысли — и мне это удается.
Я слонялся по прибрежным кафе, ничего не заказывая и читая оставленные посетителями газеты. Однажды к кафе, из которого меня еще не догадались попросить удалиться, подкатила машина марки «Голубая комета» и из нее вышел Фриш со скуластым человеком, похожим на ньюфаундленда. Они уселись за столик; я поглядывал на них, прикрывшись газетой. Свирепое лицо спутника Фриша мне показалось знакомым, но я никак не мог вспомнить, где и когда я его встречал. И вдруг я вспомнил: это был Крабби Гадд — главарь бататских фашистов. Я до войны однажды видел, как фашисты маршировали в своих рубашках цвета сирени по улицам Цезарвилля. Вид у них был достаточно воинственный и свирепый. Во время Великой Войны Крабби Гадд куда-то исчез. Говорили, что его посадили, а теперь, как видно, он вновь выплыл наружу. И хотя на нем не было этот раз сиреневой рубашки, я сразу вспомнил его.
