Сама школа — скромная и опрятная — производила в целом приятное впечатление. Но квартиру еще не успели привести в порядок. Расчихавшись от пыли, Гвен огляделась. Продавленная кровать, трехногая табуретка, грубый деревянный стол, составляющий компанию кособокому шкафу для одежды.
— Прежняя учительница была из местных, — пояснила служанка, — и в этом жилье не нуждалась. Но теперь, когда у нее снова родился ребенок, работать ей совсем некогда. Уже четвертый малыш. Хорошо, что у мужа неплохое жалованье.
Гвендолин вспомнила комнату, в которой проснулась утром, и подавила тягостный вздох. На роскошные условия она не рассчитывала, но все же представить себе, что всю дальнейшую жизнь придется провести в такой нищете, получалось с трудом. Да и не хотелось представлять — уж слишком безрадостная получалась картина.
Оставив Талулу прибираться в квартире, Гвен спустилась в школьный коридор, радуясь, что сегодня выходной день. Было бы непросто приступить к работе прямо сейчас. Сначала нужно хотя бы немного освоиться.
— Госпожа учительница!
Обернувшись, Гвен увидела хорошенькую девушку примерно своих лет. На голове у нее красовался ярко-голубой капор, шаль такого же цвета лежала на плечах. Незнакомка протягивала сверток в плотной бумаге с масляными пятнами.
— Я дочь старосты. Пришла вас поприветствовать. И принесла пирог.
— Спасибо! — Гвендолин приняла угощение. Сквозь бумагу пробивался аппетитный запах. — Вы сами пекли?
— Нет, мама. Я не слишком хорошо стряпаю. Ой! Я не представилась. Меня зовут Джесмин. А вас — Гвенда Грин, да?
— Да. Но мне больше нравится, когда меня называют Гвен. У вас очень красивое имя.
— Мама вычитала в какой-то книге, — улыбнулась новая знакомая. — А у вас есть книги? Я тоже люблю читать.
— Конечно, есть. Может, вместе попьем чаю с пирогом? А затем я вам их покажу.
Дочь старосты оказалась девушкой бойкой и разговорчивой, и за время чаепития в маленькой, в отличие от комнаты опрятной кухне Гвендолин услышала о деревне Трелони и ее жителях столько, сколько и не рассчитывала узнать.
— Все говорят, что он посватается к дочке башмачника, — говорила Джесмин, энергично жестикулируя. Упустив нить разговора, Гвен не совсем понимала, о ком идет речь, потому попросту кивала, демонстрируя, что участвует в беседе. — Но пока что-то не торопится. Вот я и думаю — а если он собирается сделать предложение не дочери башмачника, а мне?
— Он тебе нравится? — догадалась Гвендолин.
Длинные ресницы Джесмин затрепетали, щеки залились нежным румянцем. Ее смущение выглядело так мило, что Гвен пожалела о том, что сама не может вот так же опустить глаза и признаться в своих чувствах к Арчибальду, который, конечно же, посватался бы к ней, будь он настоящим.
— Да, но — тсс… Это секрет! — улыбнулась собеседница, обозначив ямочки на щеках. — Пока даже он об этом не знает, не говоря о наших родителях.
— Но разве не они должны заниматься всем, что связано с браком?
— В большом городе — может быть, но в деревнях все по-другому. Обычно молодые сговариваются сами, а затем парень идет к отцу невесты. Мы живем привольнее.
— А как же репутация?
— Пфф! — махнула рукой Джесмин. — Ты ведь еще не знакома с прежней учительницей? Так вот, ее первенец родился через четыре месяца после свадьбы! И ничего. Вот если бы свадьба вовсе не состоялась, ее репутация пострадала бы. А так все довольны. Особенно родители мужа, которые убедились, что невестка не бесплодна.
— Не хочу даже слушать о таком! — зажала уши Гвен. — И настолько безнравственной особе разрешили работать в школе?!
— Привыкай, — хмыкнула дочь старосты. — Про моего милого тоже поговаривают, будто он одарил одну девицу из батрачек зеленой юбкой. Но, мне кажется, брешут из зависти.
— Он… подарил другой девушке юбку? — растерянно переспросила Гвен. — С ее стороны не слишком благопристойно принимать от молодого человека такие презенты до свадьбы. И почему именно зеленую?
Джесмин, расхохотавшись, согнулась, обхватила руками колени и еще долго не могла успокоиться.
— Ах, до чего же ты смешная! Не было никакой юбки! Это означает, что парень и девушка занимались этим на траве!
