Майлз воззрился на ребенка в изумлении. Джин даже успел перепугаться, что смертельно обидел гостя. Наконец в ответ прозвучал скрипучий голос:
– А знаешь, парень, в сложившейся ситуации идея очень даже недурная!
Джин расплылся в улыбке от уха до уха и помчался на поиски веревки, зарытой где-то в ворохе мальчишечьего скарба. Один конец накрепко привязал к металлическим поручням у люка теплообменника, проверил, хватает ли длины до самого желоба водостока; вернулся, чтобы закрепить другой конец вокруг лодыжки гостя. Коротышка уже спал, обнимая одной рукой бутылку с водой, а другой – серую кошку. Мальчик дважды обернул веревку вокруг его лодыжки и затянул крепким узлом. Затем вскарабкался на стул и приглушил свет переноски до мягкого, как у ночника, свечения. Он старательно гнал от себя мысли о маме.
Ложись и засыпай! А то придет серенький волчок и укусит за бочок!
Если волчок придет, я его поймаю и посажу в клетку. А кто он, этот волчок? Расскажи!
Понятия не имею. Просто так говорят деткам, когда укладывают спать. Засыпай, Джин!
Как же его согревали эти слова! Но теперь от них холодно. Ненавижу холод.
Обрадованный тем, что все так здорово устроил и что теперь-то его загадочный гость с другой планеты никуда не денется, Джин вернулся к парапету, перегнулся через край и посмотрел на лестничные скобы. Если поторопиться, можно успеть в кафе Аяко до закрытия, прежде чем все хорошие объедки попадут в помойку.
Когда сержант Роик очухался во второй раз (хотя, может, то был уже третий?), нервно-паралитический дурман почти рассеялся, превратившись из густой каши в голове в пульсирующую между висками муть. Пошарив вокруг в поисках коммуникатора, Роик, естественно, ничего не обнаружил. Застонав, он повернулся на вонючем полусгнившем матрасе. Матрас лежал на полу, а вот где находился пол, понять было сложно. Сержант открыл глаза и наконец-то, при дневном свете, ясно разглядел свою тюрьму.
С мебелью как-то не густо. Похоже на гостиничный номер – об этом говорят и планировка, и розетки, и ржавый разбрызгиватель противопожарной системы над головой, и лампочка над единственной дверью, вместо светильника. Матрас лежал в нише, некогда бывшей встроенным в стену шкафом. Напротив, в проеме выбитой двери, виднелся туалет. На лодыжке висела цепь. На другом конце цепи – болт, вмурованный в стену. Цепи хватало, чтоб зайти в туалет; во всяком случае, остались туманные ночные воспоминания. Однако до входной двери не доберешься.
Он опять проверил, хватает ли цепи до туалета. Жадно приложился к пластиковому стаканчику с водой, оставленному заботливыми похитителями. Может, если пить больше, голова прочистится скорее? За длинным узким окном над ванной открывался пейзаж: унылый склон, покрытый лесом, густо спутанные ветви чернеющих деревьев. Роик постучал по стеклу. Оно отозвалось глухим голосом небьющегося материала. Тут либо электродрель нужна, либо плазморез.
Проверив длину цепи, сержант выяснил, что ее не хватит даже на полпути до двери. Зато, если встать во весь рост, видно все за передней стеклянной стеной номера, за той частью, что не перекрыта шторами и поляризующим фильтром. М-да, гостей здесь точно не ждут. Окно его номера выходило на общий балкон второго этажа. За балконными перилами открывался вид на обширные заросли кустов, которые терялись и растворялись в густом ельнике. Других зданий поблизости не было видно.
Ясно одно, он уже не в городе. А не было ли ночью на горизонте отсветов, огней большого города? Запомнилась только лампочка ночного освещения в туалете. Где же это он? Может, в десятке километров от Нортбриджа, а может, в десятке тысяч. И от этой разницы зависит жизнь…
Со своим огромным ростом он не без труда скрючился на матрасе и принялся за болт в стене, на котором висела цепь. Роику показалось, что болт – единственное слабое звено. Однако тот и не думал поддаваться. Мясистым пальцам сержанта едва удалось зацепиться за треклятую железяку. Эх, если бы хоть как-то подцепить и раскачать ее…
Да как же меня угораздило попасть в такую переделку?
Роику так и виделось: старший сержант Пим в пух и прах разносит его действия во время вчерашней потасовки. Сержант даже съежился от страха. Ведь получилось, пожалуй, в тысячу раз хуже, чем при жалком фиаско в истории с масляными жуками. А как все хорошо начиналось четыре недели назад!
