– Меня разбудили голоса. Что здесь случилось?
Майлз рассказал, что случилось. Именно такую реакцию он и предвидел. Еще бы, результатом проведения хитроумной операции стало похищение совсем не того тела! Конечно, нужно хорошо знать Роика, чтобы уметь прочесть все оттенки отсутствующего выражения его лица. Может, есть какая-то секретная школа сержантов, где такому обучают? Или это приходит с опытом? Коммандер Пим довел это умение до совершенства, однако и Роик уже почти не отставал.
– Знаете, – сказал Роик. Пим бы так не сказал, у Пима вместо этих слов нашлось бы соответствующее отсутствующее выражение лица. – Если бы вы остановились, когда мы были на подъеме, побеждали… После разговора с Вингом. Сейчас бы уже домой летели.
– Сейчас? Сейчас останавливаться поздновато, – язвительно заметил Майлз.
– Понятно, милорд.
Роик со вздохом двинулся за ним в лабораторию.
Ворон уже все прибрал и готовился ко второй операции. Танака раскладывала целый ворох жутковатых инструментов на подносе радом с операционным столом. Взглянув на вошедших, спросила:
– А как насчет наших пациентов? Договор остается в силе?
– Ну конечно, – машинально ответил Майлз. – Аренда есть аренда.
Странно, что она не разочаровалась в их силах после увиденного. Было ясно, что Танака согласна с диагнозом Ворона. Майлз не стал добавлять: «Ведь мы можем вернуться». Он стал осторожнее в обещаниях. Хоть и запоздало.
Ворон побарабанил пальцами по столу и осмотрел инструменты.
– Может, нам послать образцы тканей в лабораторию на платный анализ? Или самим что-нибудь придумать здесь?
– А как будет быстрее и лучше?
– Если ставится задача добиться хороших результатов, не выходя из дома, я бы привез своих ребят с Эскобара. На это наверняка ушло бы больше времени, чем послать образцы в лабораторию. В любом случае, есть риск привлечь постороннее внимание. Зато результаты практически одинаковые.
– Гм-м… Чутье подсказывает мне, что лучше бы придержать все это подальше от чужих глаз, пока не узнаем, с чем конкретно мы имеем дело. Я думаю, надо сделать все самому, насколько возможно, а там посмотрим по результатам. Рабочая гипотеза такая: кто-то преднамеренно подменил пациентов. Когда? Где-то в промежуток последних полутора лет. Если мы узнаем, кто эта женщина и откуда она, можем узнать и кто сунул ее на место Лизы Сато. – Или не узнать. – Пациентов поменяли или эту женщину заморозили здесь вместо Лизы Сато в самом начале, вот в чем вопрос. В таком случае…
Ворон нахмурился:
– Думаете, мать Джина и Мины жива и на свободе? Тогда почему она не дала знать бедным деткам?
– Тут все зависит от того, насколько такие знания могут им навредить.
Ворон нахмурился еще сильнее.
– Ну, одно-то я могу сказать вам точно, – вмешалась Танака, наклоняясь и поднимая обрывок пластиковой обертки из мусорной корзины к свету. – Эту женщину не могли заморозить вместо той, что вы ищете. Во всяком случае, не в последние полтора года. Так оборачивали давным-давно.
Три головы разом повернулись к ней.
– Насколько давно? – выпалил Майлз. – И откуда вы знаете?
Морщинистые веки растянулись, Танака прищурилась.
– Боже, я не видела этой ткани с сеткой-шестигранником со студенческой скамьи. По меньшей мере тридцать лет, а может, и все пятьдесят.
Майлз застонал:
– Так эта женщина, глядишь, все двести пятьдесят лет пролежала в камере?
– Нет, потому что раньше были другие ткани и стили оборачивания. И до того, еще раньше, были другие.
– Спасибо, Танака, – выдохнул Майлз, – с этого уже можно начинать.
Тайна только что разделилась надвое. Просто какое-то деление загадочной клетки. Тайны плодятся на глазах. Продвижение вперед с торможением.
Ворон поднял инструмент и наклонился над пациентом, превратившимся в объект исследования.
* * *
Первую половину дороги к консульству во флаере висела тишина. У Джина от отчаянья просто горло перехватило. Замкнувшаяся в себе Мина, с бледненьким личиком, сидела пристегнутая к креслу в середине второго ряда. Пока они двигались неподалеку от владений Сьюз, Форлинкин вел вручную. Затем перебросил управление на городскую дорожную сеть и, вздохнув, повернулся назад.
