"Я учился с Вольфенштейном в одном Вузе. Он еврей - он мне поможет. Он многого добился в жизни... Что же там, все-таки рвануло?" - думал Ф.
Вольфенштейн действительно добился многого. Он оказался одним из той кучки мерзавцев, на которых молчаливо не распространялось "Совместное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о безусловных и решительных мерах по искоренению в СССР жидов". Такие как Вольфенштейн, пойдя в услужение режиму, косвенно способствовали травле своих братьев, получив взамен от власти право легально приобретать муть.
Ф. не пустили в трамвай ("жидам не положено!"), и он пешком брел километров с десяток, прижимаясь к домам, отсиживаясь в кустарниках и забегая в подъезды при виде детей и милиционеров. Два раза его покусали собаки, один раз двинул палкой лысый пенсионер... Пионеры и школьники кидались в него калом животных. Старушки - современницы первых пятилеток отпускали в его адрес поганые мерзости; какой-то крепкий мужик - по виду рабочий - дал по шее мощным кулаком; прелестная-же девушка, увидев несчастного из окна, закидала того тухлыми яйцами и помидорами.
"СССР - говно!" - почувствовал Ф.
Вокруг, весело и уверенно передвигались советские люди. Их лица были счастливы и одухотворены. Партия дала им все. Партия дала им муть.
"Я буду писать товарищу Сталину," - решился Ф.
- И Лазарю Моисеевичу, - добавил он вслух.
Советские люди вокруг не расслышали. У многих из них в руках были карточки, дающие право законно и дешево купить муть в любом продовольственном магазине. На следующий год Партия вообще планировала карточки отменить.
Ф. наконец-то добрался до высокого дома, где в одной из квартир обитал со своей семьей Председатель Правления Общества Содействия Освобождению Азии и Африки, товарищ К. И. Вольфенштейн. В подъезде расположился свирепый консьерж в военной форме, но без погон.
- Чего тебе, носатый! - заорал страж подъезда.
- М-м-мне ю-ю-ю... к товарищу Во... Вольфен...
- Всем надо к товарищу Вольфенштейну! Товарищ Вольфенштейн на работе, и всякую сволочь к нему пускать не велено! Пшел вон, гадюка!
Ф. достал из кармана немного денег.
- Ну пожалуйста... Он меня знает. Он меня впустит...
Консьерж воровато положил сумму в карман гимнастерки и смягчился:
- Ну... коли так - щас позвоню. Але, хи-хи-хи, Изольда Львовна? Это Кобыло вас потревожил, хи-хи... Ага, сторож, сторож... Как Ваше драгоценное здоровьице? А Карл Иаковлевич дома? Нету? А тут его один това... один мужик спрашивает... да... говорит, что знакомый. Гнать в жопу? Так точно, хи-хи-хи. Ваше приказание будет выполнено, уважаемая Изольда Львовна. Нет, нет... рвань какая-то... с пустой авоськой. В жопу, в жопу! В сраную, вонючую жопу! Так точно, почтеннейшая Изольда Львовна, это вы изволили совершенно правильно выразиться - в мерзкую, грязную, сраную, вонючую жопу! Всего наилучшего, Изольда Львовна.
Консьерж со страшной фамилией Кобыло положил трубку.
- Нет, жидяра, не пустит она тебя. Если сбегаешь за водкой - так и быть, посиди тут у меня, подожди его... а-а-а тебе не продадут! А может у тебя муть есть? Если есть, то тоже неплохо.
- Что Вы! - испугался Ф. - Нам же не положено. А водку я могу купить у спекулянта. Чуть-чуть дороже, но деньги у меня есть, пока...
Ф. очень не хотелось опять тащиться по улице, но иного выхода не было - в противном случае приходилось вообще неизвестно сколько времени торчать снаружи в ожидании Вольфенштейна. Бутылку он купил в двойную цену, заработав за время похода три удара по шее и пинок в живот. Еще в него плюнула старуха.
Товарищ Кобыло был доволен.
- Вот, - весело потирая руки произнес он, - и от жидов ведь польза бывает!
Он плеснул Ф. сто граммов в грязный, пахнущий керосином, стакан, сам-же приложился из горла.
- Ухх... Слышь, жидяра - а признайся, покушение - ваших рук дело?
- К-какое, - похолодел Ф., - какое такое покушение?
- Совсем дурак? На товарища Собакова покушение!
- Не... я не знаю... Я газет сегодня не читал. И радио не слушал. А что - было покушение на товарища Собакова? И его убили?
- Не радуйся, носатый - жив товарищ Собаков! Террорист бросил бомбу в машину, но он уцелел. К сожалению, - консьерж встал по стойке смирно и горестно произнес, - пострадала теща товарища Собакова.
