Как же он продолжает ее любить! Жестокая смерть от лап болгов отняла у него радость, радость, которой обладала Пруденс, а он только брал ее взаймы и не отдавал себе в этом отчета. Без нее дни Тристана наполнились печалью и чувством вины, ведь это именно его эгоизм стал причиной ее смерти. Он послал ее к чудовищам, и она не вернулась.
Никто из его друзей и герцогов, правителей провинций, не верил, что в ее гибели виноваты болги, хотя он сделал все, чтобы убедить их в своей правоте.
«Но скоро этому конец, — мрачно подумал Тристан. — Скоро всем спорам конец».
— Тристан?
Он заморгал и заставил себя улыбнуться, глядя в непривлекательное лицо Мадлен.
— Да, дорогая?
Его невеста раздраженно вздохнула.
— Ты не слышал ни единого слова, не так ли?
Тристан медленно поднес ее руку в перчатке к губам и поцеловал.
— Дорогая, каждое твое слово для меня музыка.
Высшая аристократия и духовенство использовали праздник Стивена, чтобы показаться на публике и заключить тайные союзы, однако устраивался карнавал все-таки для простого люда. В Роланде зима, как правило, выдается холодная, и в эти трудные времена люди прячутся в своих домах и ждут прихода весны. Карнавал дарил радость и давал возможность отпраздновать смену времен года, прежде чем зима наберет силу.
Стивен рассчитывал, что мягкая погода первых дней зимы не испортит им праздника, и ошибся только один раз за двадцать лет. Его дружба с Главным жрецом филидов, ордена, который поклонялся Природе, открыла ему доступ к их информации о грядущих бурях и оттепелях, ледяных ветрах и снегопадах, а способность филидов предсказывать погоду не раз его выручала. На самом деле многие считали, что представители ордена не только изучают и предсказывают погоду, но могут ее контролировать, и Главный жрец в первую очередь. Если дело обстояло именно так, значит, они очень благоволили к Стивену, потому что во время его праздников погода всегда стояла замечательная.
В первые два дня карнавала проводились различные соревнования и игры, состязания, концерты и танцы, народ развлекали великолепными зрелищами. Веселье било ключом, подогреваемое огромным количеством изысканной еды и напитков.
Третий, и последний, день праздника был отдан религиозным церемониям, посвященным дню зимнего солнцестояния и проводимым представителями обоих культов. Именно здесь духовенство старалось продемонстрировать превосходство догм, которым оно следовало, — филиды против культа Патриарха — очень тонко, но настойчиво, в особенности сейчас, когда дни Патриарха были сочтены. В те годы, когда Главный жрец предсказывал бурю или резкое похолодание перед днем зимнего солнцестояния и потепление после него, порядок проведения праздника менялся: религиозные церемонии проводились в начале, а за ними начинался карнавал. Но из-за такой незначительной перестановки карнавал, как правило, не удавался, и сейчас Стивен радовался тому, что на сей раз погода выдалась чудесная и они смогли сначала устроить гулянья.
Он сидел на невысоком помосте вместе с Тристаном, Мадлен и священниками, беседовавшими между собой, наблюдал за играми и состязаниями, порой спускался вниз, чтобы принять в них участие.
Его сын, Гвидион Наварн, оказался мастером игры в «Снежного змея», суть которой заключалась в том, чтобы запускать длинные гладкие палки по ледяным туннелям, вырытым в снегу. Стивен забыл о протоколе и, возбужденно подпрыгивая на месте, болел за сына у края поля, радостно вопил и размахивал руками, когда тот прошел в полуфинал, а потом утешал, когда в самом конце Гвидион проиграл. Впрочем, мальчик не очень нуждался в утешении; по окончании соревнования он, искренне улыбаясь, выслушал имя победителя, рыжеволосого крестьянского мальчишки по имени Скаутин, и протянул ему руку, поздравляя его.
Глядя, как мальчики пожимают друг другу руки, Стивен с трудом сдержал слезы гордости и печали.
«Как они похожи на нас с Гвидионом из Маносса!» — подумал он, вспомнив друга детства, единственного сына Ллаурона.
Он оглянулся на Главного жреца, которому, по-видимому, пришла в голову такая же мысль, потому что тот кивнул ему и грустно улыбнулся.
