Прежде чем вернуться домой, Якуб и Ибрагим повезли девицу в дом ее отца. Их парусник причалил неподалеку от имения князя. Княжна прибыла в родительский дом как раз в день, когда родня, отчаявшись ее найти, устроила по ней поминки и многочисленные плакальщицы причитали над ее одеждой.
Мужчины пошли навстречу спасителям княжны, на ходу переворачивая газыри с траурной чёрной стороны на радостную белую.
Князь Хан-Гирей подарил Чу-Якубу часть своего табуна, а мать хотела усыновить спасителя дочери, по обычаю дав ему прикоснуться к груди. Якуб попросил не усыновлять его. Он обещал вернуться через месяц за дарованным табуном. Раньше чем через месяц он прислал сватов и не взял коней.
«Пусть лучше моя дочь станет женой безродного бойца, чем именитого бездельника», — рассудил князь.
Поодаль от четырехугольной хижины отца Якуб выстроил для себя и для своей жены конусообразную хижину — амхару. На свадьбе Берзеги преподнесли Чу-Якубу решение в скором времени произвести его в дворяне. Но весь народ знал, что они завидовали славе Чу-Якуба и затаили вражду.
4
Однажды незнакомый всадник подъехал к воротам Якуба и окликнул его по имени. По обычаю того смутного времени лицо всадника было закрыто башлыком. Якуб вышел навстречу гостю и стал звать его в дом. Но всадник отказался спешиться.
— В это воскресенье придут к тебе люди от Берзегов и станут звать тебя в морской поход на Туапсе. Но ты не соглашайся, потому что они задумали тебя погубить, — сказал Якубу гость.
И с этими словами, не давая Якубу опомниться, ускакал.
«К чему бы это? — стал думать Чу-Якуб. — Правду мне сказал или нет человек, чей голос я уже однажды слыхал? Может быть, он решил испытать меня, прослышав, что Берзеги собираются на Туапсе? Или он как друг предупредил меня об опасности, но, остерегаясь Берзегов, пожелал остаться неизвестным?»
Долго он размышлял. Подумал было срочно куда-нибудь уехать. Тогда, если придут люди, отец и брат скажут, что его нет дома. Но тут же отверг это храбрый убых. Он решил ждать, все предоставив воле случая.
Пришло воскресенье. Незнакомец оказался прав. Берзеги прислали к Чу-Якубу людей, оповещая его, что в такой-то срок они собираются в поход и хотят, чтобы он шел с ними.
Якуб пригласил послов в дом и заколол для них быка. А проводив их, он сел и опять стал думать.
— Отчего ты задумчив, хозяин мой? — спросила его дочь Хан-Гиреев, заметив, что муж ее хмуро бродит по двору.
— Задумчив я вот почему, — сказал Якуб и открыл ей свою заботу.
— Егей, и сны у меня были тревожные. Не ходи с ними, — стала просить жена.
Но разве по женскому совету действовал Чу-Якуб?
— Что у тебя за тревога, мой старший брат? — спросил его Ибрагим. Якуб открылся и ему.
— Егей, мой старший брат. Берзеги не дают тебе покоя! Не ходи! — горячо заговорил младший.
— Что вы там шепчетесь, что у вас за тревога? — спросил братьев отец.
— Шепчемся мы вот почему, — сказал Якуб. — Ищут моей смерти Берзеги. Давно ли они оскорбили меня, а теперь зовут в поход. Между тем до меня дошли слухи…
Но отец Якуба Коблух благодаря сыну пользовался почетом в селе и уже вошел во вкус. К тому же старик всегда почитал Берзегов, и ему льстило их внимание. Неожиданно для сыновей он закричал:
— Как же ты можешь, послушавшись какого-то бродяги, не пойти с теми, кто зовет тебя добывать славу? Старухи Мацесты скажут, что мой сын струсил!
«А может быть, и незнакомца подослали Берзеги, чтобы искусить меня?» — подумал Чу-Якуб.
— Ты прав, отец. Зря я вас утомил, — только и сказал он.
И, не позволив никому больше отговаривать себя, он в назначенный день отправился в путь. «И я пойду с тобой, старший брат!» — попросил младший, но Якуб приказал ему вернуться.
— Больше остерегайся выстрела сзади, а не спереди, старший брат! — просил его Ибрагим.
Услыхав это, разгневался их отец Коблух.
— Чтоб тебе лихо было! — воскликнул он. — Как ты смеешь предлагать старшему брату, чтобы он не доверял друзьям, а воевал, поминутно оглядываясь!
— Егей, где же до сих пор были мы с тобой, храбрецы! — в сердцах сказал Ибрагим отцу.
— Не дерзи отцу, парень! — Чу-Якуб улыбнулся и поскакал со двора.
