Из исторических хроник
1
Как-то раз убыхи собирались в поход, и каждое село выставляло одного бойца с десяти дымов. На собрании в Сочи предводителем был назван знаменитый Адаго Берзег Сааткери. В назначенный день на сборы явились два брата — Якуб и Ибрагим.
Предводитель обратил внимание на братьев и спросил, кто они.
— Это сыновья несчастного Коблуха из рода Чу, — ответили ему.
— Почему же отец прислал их, безусых, а не явился сам? — спросил Адаго.
— Отец их объелся простокваши и свалился, — ответили ему нукеры.
Но Адаго не понравился тон нукеров, и он холодно посмотрел на них, потому что братья выглядели молодцами.
— Почему отец прислал вас, ведь он должен был явиться сам? — спросил Сааткери.
— Отец наш на охоте ранен медведем и не может ходить, — ответил предводителю Якуб, старший из братьев.
— При вас ли оружие и кони? — спросил Адаго Сааткери.
— Есть при нас отцовское оружие да пара жеребцов, что довезут нас туда и обратно, — ответили юноши.
Адаго понравились братья.
— Древний убыхский обычай таков, что не берут в поход мужчину, который не успел жениться или у которого сына нет. Нас мало, а врагов наших много. Если погибнет мужчина — для нас большой урон, а если этот мужчина к тому же бездетный — то урон вдвойне, ибо вместе с ним погибнут еще не родившиеся убыхские мстители, — сказал Адаго Берзег Сааткери.
Юноши смутились и не смели ответить, но через посредников просили предводителя не препятствовать им, не заставлять их вернуться обратно.
— Что скажут о нас старухи Мацесты, если мы понуро возвратимся назад? Старухи Мацесты скажут: «Вот вышли юноши добывать славу с отцовским сердцем, да вернулись с материнским». Пусть не бесчестит нас предводитель, — просили они.
Задумался старый Адаго и внял просьбе юношей. Он спросил старейшин, и старейшины тоже ответили ему:
— Возьмем их, пусть покажут себя. Отец их отвагой не отличался, но, кто знает, может, из них что-то получится. Воинами не рождаются, а становятся на войне.
Адаго решил, что достаточно одного из братьев. Он взял старшего, а младшего отправил домой.
Отряд из двух тысяч всадников шел осаждать укрепление Хосту. Якуб, старший из братьев Чу, прислуживал старому Адаго и учился у него воинскому мастерству.
Среди храбрецов которые первыми ворвались в укрепление, оказался Якуб. Пуля попала ему в бедро и прошла насквозь, не задев кости. При отступлении юноша промыл рану, затем, отодрав от бревна кору, нашел муравья и впустил в нее, чтобы муравей выел заразу. Заткнув рану, он перевязал ее тряпкой и никому ничего не сказал. Но это было замечено.
Так в первом же походе отличился убыхский юноша Якуб из рода Чу.
2
Вскоре Якуб шел в поход уже во главе десятка бойцов. При взятии гагрских теснин он с горсткой людей перешел вброд бурную Бзыбь и напал на врага с тыла. С этого дня он стал сотником. Отныне его личное имя произносилось вкупе с родовым именем и звали его не Якубом, а Чу-Якубом.
А в следующем походе, когда убыхи послали в Абхазию десять тысяч конников, Чу-Якуб был назван одним из тысячников. Было ему тогда от роду двадцать пять лет.
Берзеги, самый знатный и влиятельный род среди убыхов, были уязвлены этим. Один из Берзегов, а именно Махматуко, сын старой Хании, сказал в меджлисе:
— Может ли смириться сердце убыха с тем, что во главе воинов, идущих в огонь и презирающих смерть, поставлена голь, вскормленная объедками от наших амбарных крыс?!
Эти слова вызвали не только негодование в душе Чу-Якуба, но и большой спор в меджлисе.
— Не пристало тебе, Махматуко, говорить такое, — возразили ему. — Ты хочешь опорочить лучших из наших юношей. Те, которые якобы вскормлены объедками от ваших амбарных крыс, кровью доказали, что они верные сыны родины, в то время как некоторые князья прятались в Стамбуле, чтобы сохранить свой род.
— Нет, не тем защищать наши вольные берега, чьих отцов не пускали в меджлис, — сказал кто-то.
— Самый многоречивый в собрании оказался в бою скромнее черкесской невесты, — возразил другой.
Якуб был потрясен. В свои двадцать пять лет он был трижды ранен в боях. Но самую больную рану нанес ему сегодня Берзег Махматуко, сына которого он когда-то спас от позорного плена.
