Долгий опыт позволяет утверждать, что когда не соблюдаются эти простые правила, за их нарушения приходится платить слишком дорогую цену. Если бы суд присяжных настойчиво требовал от полиции представления всех доказательств по делу и относился бы к свидетельствам обвинения с некоторым оправданным скептицизмом, неправедно осужденных было бы куда меньше.
Конечно, нельзя упускать из виду и другую сторону дилеммы, когда излишняя придирчивость суда может привести к тому, что на свободу могут выйти и настоящие преступники, угрожающие спокойствию общества.
Единственный метод, который может способствовать следованию правильным курсом между этими двумя опасностями, заключается в том, что следствие должно действовать с предельной тщательностью и честностью.
Если какое-то доказательство не выдерживает изучения, так сказать, при свете дня, оно не может служить основанием для заключения человека в тюрьму или казни на электрическом стуле. Если прокурор требует осуждения подсудимого, он должен быть совершенно уверен, что суд присяжных ознакомлен с правдой во всей полноте.
Конечно, есть правила профессиональной этики, но трудно сформулировать правило, включающее в себя все многообразие ситуаций.
Прокурор обычно занимает положение, в котором он, выдвигая обвинение, защищает интересы штата или государства; адвокат же, как правило, представляет интересы лишь обвиняемого. И если в цепи доказательств есть какое-то слабое звено, прокурор считает, что им должен заниматься лишь представитель подсудимого.
А как насчет фактов, свидетельствующих в пользу обвиняемого?
Порой, складывая головоломку из отдельных кусочков, выясняется, что несколько деталей не вписывается в общую картину, и в то же время в рисунке есть несколько пустых мест. И поскольку лишние кусочки сюда не подходят, их просто отбрасывают, и головоломка остается неразрешенной.
И участнику этого действия не приходит в голову, что его восприятие ситуации ошибочно. Если же такая мысль и посещает его, он старается как можно скорее избавиться от нее.
Еще недавно существовала система оценки деятельности прокуроров — нечто вроде рейтинга, целью которого было избавиться от ленивых и некомпетентных работников.
Во многих штатах велись подсчеты, из которых было ясно, какое количество дел прокурор направил в суд, сколько подсудимых было осуждено и сколько оправдано, сколько было подано апелляций и так далее.
В результате, вроде бы, можно было подсчитать, насколько эффективно действовал прокурор.
В конце концов, совершенно естественно, что любой прокурор хочет иметь хорошие показатели. С этой точки зрения подобные подсчеты вполне оправданны. Они заставляют его проявлять инициативу для их улучшения.
Но во многих смыслах эта инициатива становится опасной.
Сам я лично не считаю, что эффективность прокурорской службы необходимо оценивать, как результативность бейсболиста. Справедливость — вещь очень тонкая и трудно определимая. Нельзя упрощать ее многообразие, разделяя дела только на белые и черные. Среди них встречаются и серые, и голубые, а порой вспыхивает и огненный сигнал опасности.
Не стоит отрицать, что в этой системе есть прокуроры ленивые и некомпетентные, которые предпочитают отказаться от сложного дела из опасений, что в ходе тяжбы в суде находчивый адвокат может одержать над ними верх.
Но у нас есть и немалое количество несгибаемых прокуроров, которые отвечают всем требованиям, предъявляемым к этой профессии. Некоторые из них не поддаются никакому давлению, но о других этого не скажешь.
Взять для примера прокурора мистера X. Он любит свою работу. Он знает, что должен показывать товар лицом. Он понимает, что когда подойдет время переизбрания, о нем будут судить по убедительности его показателей. Естественно, он хочет, чтобы его послужной список был предметом гордости.
Злосчастный Джон Доу сидит в тюрьме, ожидая суда по обвинению в вооруженном грабеже. Есть определенные доказательства его виновности. Есть и те, что оправдывают его. Сам он отказывается признавать себя виновным.
Прокурор сверяется со своими показателями.
