— Внебрачный сын правителя Исолы, что на Сицилии, от крестьянки, авантюрист без гроша в кармане, жаждущий породниться с нами и использовать наше высокое происхождение в своих целях.
— Цель-то у него одна, — Джироламо уселся поудобнее. — А ты, я вижу, хорошо осведомлен.
— В этом нет ничего удивительного, в армии Борджа он — не последний человек, командует кавалерийским отрядом. И из себя парень видный. А Кассандра, будучи женщиной и дурой… — и он развел руками.
Джироламо насупился
Оба брата, смуглокожие, с крючковатыми носами, возрастом были значительно старше сестры и питали к ней скорее родительские чувства.
А тут вошла и она, в сопровождении Леокадии, с глазами, затуманившимися от страха.
Джироламо поднялся, предлагая сестре сесть на стул. Та улыбнулась в ответ, села, сложив руки на подоле синего платья.
Первым заговорил Тито.
— Итак, Кассандра, у тебя, похоже, появился кавалер.
— Ка… кавалер? — переспросила она. — Его выбрал ты, Тито? — голосок не слишком приятный, скорее пронзительный, лишенный эмоций, выдающий безволие, если не слабоумие его обладательницы.
— Я, детка? — Тито расхохотался. — Отнюдь! И не строй из себя саму невинность. Прочитай это письмо. Оно адресовано тебе.
Кассандра взяла из рук Тито лист бумаги, брови ее сошлись у переносицы. Медленно, с большим трудом начала разбирать почерк своего кавалера-солдата. Наконец сдалась, повернулась к Джироламо.
— Пожалуйста, прочти мне письмо. Я не сильна в грамоте, да и не разбираю почерк.
— Ба! Дай-ка его мне! — Тито вырвал письмо у сестры и прочитал его вслух.
Затем посмотрел на нее. Кассандра ответила ничего не выражающим взглядом.
— Кто этот мессер Прометей? — осведомилась она.
Тито яростно сверкнул глазами, разъяренный столь глупым вопросом.
— Зарвавшийся наглец, такой же, как и автор письма, — рявкнул он, потрясая письмом. — Но не о Прометее сейчас речь, а об этом Ферранте. Кто он для тебя?
— Для меня? Да я его знать не знаю.
— Ты видела его не единожды? Говорила с ним?
Тут вмешалась Леокадия.
— Нет, мой господин. Я за этим слежу.
— Ясно! — кивнул Тито. — Но он обращался к тебе?
— Каждый день он стремится заговорить с ней. Когда мы выходим из церкви.
Тито бросил на дуэнью сердитый взгляд, вновь повернулся к сестре.
— Этот человек пытается ухаживать за тобой, Кассандра.
Девушка хихикнула. В основании ее веера из белых страусиных перьев блестело маленькое зеркало. В него-то она и разглядывала собственное отражение.
— Ты этому очень рада? — подал голос Джироламо. В вопросе слышался сарказм, но он говорил мягче, чем брат.
Кассандра опять хихикнула, оторвалась от зеркала.
— Я очень мила. А этот господин — не слепец.
Тито невесело рассмеялся, чувствуя опасность. Такие тщеславные дуры, как их сестра, а в отношении ее он не питал никаких иллюзий, падки на мужское внимание и в своей безответственности могут зайти сколь угодно далеко. Поэтому требовалось срочно вправить ей мозги.
— Дура, неужели ты полагаешь, что этого прохиндея привлекли белоснежная кожа твоего лица и детские невинные глазки?
— А что же еще? — брови Кассандры удивленно взлетели вверх.
— Имя Дженелески и твое приданое. И ничего более.
Миловидное, глупенькое личико вспыхнуло.
— Правда? — она повернулась к Джироламо. — Так ли это? — голосок ее обиженно задрожал.
Джироламо печально вздохнул.
— Вне всякого сомнения. Мы знаем это наверняка.
Глазки Кассандры заблестели слезами.
— Благодарю вас за своевременное предупреждение, — тут они поняли, сколь она взбешена. Еще бы, уязвленное тщеславие. Кассандра встала. — Теперь я знаю, что сказать, если этот человек вновь обратится ко мне. — И, помолчав, добавила:
— Должна ли я написать ответ?
— Пожалуй что нет, — заметил Тито. — Молчание — лучший способ показать свое презрение. Кроме того, — он хохотнул, — твой почерк разобрать еще сложнее, чем его, и, возможно, он не правильно истолкует твои намерения.
Кассандра стукнула каблучком, развернулась и удалилась вместе с Леокадией.
Тито посмотрел на Джироламо, сел.
— Ты был на высоте, — улыбнулся последний. — И полностью убедил ее в своей правоте.
— Пустяки, — пожал плечами Тито. — Женское тщеславие — инструмент, на котором может сыграть любой дурак. Между нашей сестрой и этим Ферранте надо воздвигнуть неприступную стену, а что может быть лучше надгробного камня? И я позабочусь об этом. Мы должны наказать сицилийского выскочку. Как он только посмел, как посмел!
