Киммериец пожал плечами. Сейчас за дуновение такого ветерка он отдал бы половину того, что получал на службе у эссаирского эмира. Но увы, вот уже который день из пустыни дул лишь жаркий, несущий пыль и песок хевас, — ветер, который тут называли еще «гневом Тарима».
— Я подскажу тебе лучшее средство от этой жары, — продолжал между тем Хаджиб. Был он смуглокожий и горбоносый, с аккуратно подстриженной черной бородкой, на манер туранцев, и такой же малорослый. Чтобы взглянуть дюжему северянину в лицо, ему приходилось запрокидывать голову.
— Лучшее средство — точно тебе говорю! — промочить горло в кабаке папаши Иссейна, а затем завалиться к девочкам на Шелковой улице… — На лице его расплылась широкая счастливая улыбка. — Что скажешь?
Конан задумался. Обычно предложение выпить вина и повеселиться с разбитными доступными девицами никогда не давало ему повода к подобной задумчивости, — ибо ответ тут мог быть только один. Но в эту проклятую жару вся жизнь в городе замирала спустя пару часов после рассвета, когда солнце начинало палить во всю мощь, и вновь возобновлялась уже ближе к закату, — а свой вечер он уже обещал эмиру Дауду.
— Сегодня вряд ли, — бросил он Хаджибу.
— Эмир просил показать ему пару приемов с двуручным мечом. В его коллекции оружия полно самых удивительных вещей. Не поверишь… — Он хохотнул, вспоминая. — Я обнаружил там даже парочку пиктских копий с боевыми насечками. А двуручник у эмира знатный — шамарской работы. На нем львиное клеймо. — И, видя, что собеседник не понимает, о чем речь и не может представить, что вызвало такое восхищение варвара, пояснил. — Есть одна кузня в Шамаре, откуда выходят самые лучшие клинки во всей Аквилонии, а, возможно, и во всей Хайбории. Они куют мечи для аквилонских королей вот уже три сотни лет, поэтому им и даровано право ставить клеймо в виде головы льва у самого основания клинка. Более справных и уручистых мечей я в жизни не встречал, — северянин одобрительно цокнул языком и мечтательно вздохнул. — Вот только стоят они свой полный вес золотом… Да еще и не всякому их продают.
Напарник киммерийца лишь пожал плечами в ответ на эту пламенную речь.
— А по мне, так эти ваши двуручники — тяжелая и неудобная штука. Куда лучше, когда в руках легкая туранская сабля. Я уж не говорю про кенхали вендийской работы. Слыхал когда-нибудь про такие?
Но углубиться в сравнение достоинств разного вида оружия двоим воинам не удалось: в глубине коридора, где они стояли на страже, послышались шаги множества ног. Это эмир Дауд возвращался из женских покоев в сопровождении свиты евнухов.
Проходя мимо часовых, правитель Эссаира ненадолго задержался.
— Как твоя нога? — обратился он к Хаджибу. — Не беспокоит?
Воин отвесил короткий поклон.
— Благодарю тебя, мой господин. Твои лекари постарались на славу. Рана почти зажила.
— Тебе не за что благодарить меня, ведь эту рану ты получил у меня на службе. Разве могу я не позаботиться о тех, кто предан мне всей душой?
Эмир Дауд погладил длинную седую бороду, а затем потрепал молодого воина по плечу.
— Служи справно, Хаджиб, и ты выбьешься в люди, как твой дед и отец, хотя мне будет досадно, когда ты решишься оставить меня.
Смуглокожий стражник горделиво распрямил плечи.
— Не раньше, чем у меня подрастет сын, который сможет так же честно служить тебе, мой господин.
Эмир одобрительно улыбнулся и обернулся к Конану.
— Ты не забыл, северянин? Вечером я жду тебя в Мраморных покоях. В моей коллекции еще найдется немало экземпляров, способных тебя удивить. И, кстати — ты был прав, я действительно отыскал там длинный боссонский лук. Теперь мы сможем на деле проверить, уступают ли изделия западных мастеров творениям наших гирканских умельцев…
Конан с довольным видом кивнул. Хотя всякому иному оружию он предпочитал честный стальной меч, но и стрелять из справного лука никогда бы не отказался.
— Только лучше выехать за городские стены, — предложил он. — Здесь, во дворце, даже на большом дворе, мы не сможем отставить мишени достаточно далеко.
— Ты так уверен в себе, мой друг? — лукаво подмигнув, осведомился стареющий правитель.
