— Марко Поло сбежал.
— Ну и что дальше?
— На очереди телефонная станция.
— Это действительно необходимо? — У Броньолы округлились глаза.
— Так считает Страйкер. Кроме того, его интересует, есть ли информация в отношении девочки.
Броньола пожевал сигару и, глядя в окно, ответил:
— Пока ничего. Мы держим ситуацию под контролем, но прогнозы неопределенны. Просим сообщить дополнительные данные о «подкидыше».
Возникла небольшая пауза — Роза передавала слова Броньолы Болану. Наконец она сообщила:
— Извините, дополнительных сведений нет. Страйкер просит обращаться с «подкидышем» со всем вниманием и тактом. Это очень важно. К какому заключению пришли врачи?
— Предположительно — отравление наркотическим веществом неизвестного происхождения. Окончательный диагноз еще не установлен, проводятся лабораторные анализы, оказывается требуемая помощь.
— Вас поняла, — ответила Роза и через несколько секунд добавила: — Конец связи.
— Прекрасно, — проворчал Броньола, передавая микрофон водителю. — Поехали, Джордж, — буркнул он, устраиваясь поудобнее на сиденье.
Однако далеко не так прекрасно, как хотелось бы. Как раз наоборот, дела шли чертовски хреново. Нью-Йорк не нуждался в Маке Болане. И, конечно же, эта малолетняя проститутка, о которой пока ничего не известно, тоже не нуждалась в нем.
Вашингтон! Черт возьми, Болан позарез нужен был в Вашингтоне.
Если бы время можно было каким-то образом закупорить в бутылки и продавать на рынке, вряд ли кто-нибудь сумел бы определить его истинную стоимость. Иногда бывают моменты, когда десять минут пролетают совершенно незаметно, не имея никакой ценности и никакого значения. Другие десять минут могут оказаться мучительными, тяжелыми и невыносимыми. Если держать руку над пламенем десять минут, они могут показаться целой жизнью. Десяти минут любовных утех для многих будет слишком мало. С другой стороны, десятиминутный оргазм может привести к смерти.
Время, как заметил Эйнштейн, всегда относительно по отношению к событиям.
То же самое можно сказать и о войне.
Пролетело всего лишь десять минут с того момента, как Болан въехал в Центральный парк, преследуя Марко Минотти. Машина «скорой помощи» и пожарная стояли по-прежнему у «Римских ночей». Несколько полицейских в форме неторопливо прохаживались рядом с местом происшествия. Прохожие собирались небольшими группками, чтобы поглазеть на происходящее, а Лу Нола все еще сидел с жалким видом на скамейке напротив своего бывшего места работы.
Болан уселся рядом с ним, толкнул его локтем и тихо произнес:
— Не унывай, приятель. Все лучшее еще впереди.
Нола внимательно вгляделся во впечатляющую фигуру присевшего рядом человека, весь напрягся, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и снова безвольно устремил взгляд в пустоту.
После минуты напряженного молчания он пробормотал:
— Что, черт побери, здесь происходит?
Болан ответил:
— Это ты должен мне сказать, малыш.
— Невероятно, это просто невероятно, — горько, почти в отчаянии произнес Нола. — Мне все время приказывали, меня пинали, унижали. И все за какие-то сраные триста долларов в неделю.
— Плюс все, что можно украсть, — напомнил ему Болан. — И еще ты забываешь о премиальных.
— Какие, к черту, премиальные, — проворчал Нола. — Марко сказал, что вы самозванец. Это так?
— А как ты думаешь? — ответил Болан вопросом на вопрос.
— Я думаю, что мне глубоко плевать на это.
Болан достал из внутреннего кармана пиджака толстую пачку банкнот, отсчитал десять сотенных и положил их в руку озадаченного Нолы.
— А это еще за что?
— Премиальные.
— Не понимаю.
— Я же тебе сказал, — напомнил Болан, — что все лучшее еще впереди. Мне понравилось, как ты себя вел в «Римских ночах». И с Марко тоже. Я все видел и остался тобой доволен.
Нола начал оттаивать.
— Ну и?..
— Мы можем поговорить, как мужчина с мужчиной?
— Думаю, да... Конечно. — Нола спрятал деньги и по-новому взглянул на человека, доставившего ему массу неприятностей. Раз он платит — с ним можно иметь дело, кем бы он ни был.
Болан закурил и откинулся на спинку скамейки.
— Марко идет ко дну и знает об этом. Поэтому и ведет себя, как подонок.
