Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. Оптина Пустынь и ее время - страница 14

Слово contemplatio, (Θεωρια), т.е. созерцание, происходит от слова templum, — место с широким кругозором, откуда авгуры делали наблюдения. Contempleri означает внимательное наблюдение зрением или умом. Θεωρειν обозначает глядеть, разглядывать, затем размышлять или углубляться, философствовать51. В человеческой природе заложена способность к созерцанию и Богообщению. В сущности, рассказом об этой способности, о Богообщении, и открывается начало истории человечества в самой древней книге — Библии. «Рассказ из книги Бытия приоткрывает нам интимные отношения между Адамом, Евой и Богом, прерванные грехом. Когда Бог, проходя через рай, зовет Адама, Адам прячется (Быт. 3, 8). С этого момента человек уже не может вынести зрения Бога. Но человека влечет к этому видению, коего он отныне недостоин. С тех пор во всей библейской истории, даже у самых великих друзей Божиих, наблюдается этот мучительный конфликт между их глубочайшими устремлениями и сознанием своего недостоинства. Бог их привлекает и пугает»52.

Но и лучшие люди языческого мира не лишены были Богоощущения, хотя оно у них проявлялось в ином аспекте, чем у евреев, получивших Богооткровенную религию. Это сказывается уже и в том, что «греки и особенно платоники, представляли себе трансцендентность Бога в смысле метафизическом: человек, пока он не освобожден от материи, не может соприкасаться с миром духовным, он слишком от него отличен, чтобы его постигать. Библия же исповедует моральное недостоинство человека: Бог свят, человек грешен. Видение Бога ему не невозможно физически, но ему это запрещено: нельзя видеть Бога и остаться живым»53.

Как евреи, так и язычники стремились к познанию Божества, о чем нам свидетельствуют греческие философы: Сократ, Платон и другие. Их мистический опыт может быть назван естественным или натуральным, в отличие от христианского вышеестественного. Различие между ними следующее: в христианском созерцании Бог является действующим лицом, и Сам соединяется с очистившейся душою. Это действие сверхъестественное, оно есть акт взаимной любви Творца и твари. Тогда как в натуральном созерцании не дается никакого представления о Божественной любви. Душа не-христианка может иметь о Боге понятие лишь самое смутное, подобно тому, как в потемках трогается предмет без возможности определения такового. Эта мистика, по сравнению с христианской, подобна некой тени54.

Мистическое восприятие сверхъестественного мира также заключает в себе возможность соприкосновения и с силами зла. Человек, не очищенный покаянием, духовное зрение коего не просветлено бесстрастием, не может обладать «даром различения духов» и если при этом он имеет еще медиумические склонности, то легко может придти в состояние самообольщения, или «прелести». Единственный правильный путь к созерцанию — это путь христианской аскетики.

Главная опасность при прохождении аскетического подвига заключается в возможности подвергнуться самообольщению или прелести.

«Все виды прелести, — говорит еп. Игнатий, — которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось душою и целью молитвы. Всякий усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в чистых и светлых брачных одеждах55, устраиваемых покаянием, а прямо в рубище, в состоянии самообольщения и греховности извергается вон, во тьму кромешную: в бесовскую прелесть»56.

Смирение всегда сопутствует святости. Святость немыслима без него. Проф. арх. Киприан говорит: «Смирение, с которым преп. Симеон Новый Богослов сознает свое несовершенство, сокрушенно кается в своих прошлых грехах и падениях, служит ручательством того, что его мистический опыт совершенно свободен от элемента прелести и духовной гордости. В аскетической литературе бесчисленны предостережения новоначальным инокам не поддаться ложным видениям, не прельститься, не принять ангела тьмы за Ангела Света. Также находим у преп. Симеона предупреждение не верить всевозможным стукам, голосам, страхованиям, видениям чувственного света, благовонным запахам и т.д., посещающим подвижника на молитве... Наряду со смирением мистик ограждается от опасности отпадения в какую бы то ни было лжемистику таинственной связью с Церковью»