Матвей отвлёкся на двух хорошеньких курсисток. Откуда появились боевики, не заметил. Трое молодых мужчин, одетых неброско. Один распахнул дверь в почтовое отделение, другой швырнул внутрь какой-то свёрток. И оба отбежали.
«Бомба!» – догадался Матвей, распахнул створки окна. В это время блеснул огонь, раздался сильный хлопок, из помещения почты вылетели стёкла и рамы, повалил дым. Началась паника, кричали люди. Троица боевиков кинулась ко входу. Этого момента Матвей упустить не мог. Рукоятью револьвера упёрся в подоконник для устойчивости, взвёл курок и выстрелил боевику в картузе в бедро. Почти сразу раздался второй выстрел, это стрелял ротмистр из пролётки. Оба боевика упали, а третий стоял и вертел головой, пытаясь понять, что происходит. Ещё один выстрел, откуда-то из дома напротив и боевик упал. Теперь уже к почтовому отделению рванули жандармы. С петель взрывом сорвало дверь и через проём выбегали люди, кому повезло уцелеть.
Жандармы стремились захватить раненых боевиков. Ещё позавчера ротмистр советовал стрелять по рукам и ногам, чтобы только ранить, с перспективой допросить. С места сорвалась пролётка, стоявшая неподалёку в арке. Извозчик не сидел, а стоял и нахлёстывал коня. Наверное, на этой пролётке боевики должны были скрыться с места экспроприации с добычей.
Следили за отделением и, когда деньги оказались доставлены, решились на акцию. И она у них удалась бы, кабы не жандармы.
– Самойлов, телефонируй в жандармерию. Пусть свяжутся с близлежащими больницами, вышлют кареты для перевозки раненых. Кулишников, внутрь почты. Живы ли сотрудники, целы ли деньги?
Сам же ротмистр к боевикам. «Своему» он прострелил плечо, и боевик сейчас был в шоковом состоянии. Глаза открыты, дышит шумно, но ничего не соображает. Второй, которого подстрелил Матвей, тянулся к пистолету, который выпал из его рук при падении и валялся неподалёку. Ротмистр оружие боевика подобрал, определил в карман. Третий боевик не подавал признаков жизни. Ротмистр побежал в сторону Николаевского вокзала. Буквально в полусотне метров лежала опрокинутая пролётка, придавив извозчика, который пытался выбраться из-под неё. Лошадь тоже пыталась встать, билась в оглоблях и постромках. Пролётка столкнулась с чугунным ограждением, когда извозчик пытался скрыться. Ротмистр помог извозчику выбраться, обыскал. Припасённым куском верёвки связал сзади руки. А сердобольные прохожие уже помогали встать на ноги лошади. Коновалов повёл извозчика к почте. И уже раздавались свистки городовых. Полицейские спешили к месту взрыва и стрельбы.
Матвей зашёл внутрь почты. Стойки повалены, на полу несколько окровавленных тел. Придавленный стойкой, стонет человек, видны только его ноги в форменных штанах. Раз стонет, значит жив. В отделении сильно пахнет сгоревшим динамитом. Матвей ухватился за край поваленной стойки, поднатужился, приподнял.
– Выбирайся, пока я держу!
Человек выбрался. Судя по галунам на мундире, сам начальник почты. Один рукав в крови.
– Сильно зацепило?
– Руку чувствую.
– Тебя стойка спасла, на себя удар приняла. Деньги целы?
Начальник почты сразу насторожился.
– А ты кто таков?
– Из жандармерии.
Матвей для убедительности жетон показал.
– Я успел в хранилище мешок с деньгами положить, ключи у меня.
Заниматься ранеными не функция жандармерии. А протокол осмотра места происшествия составить надо, подобрал с пола чью-то кепку, вытер ею столешницу и стул. Взял чистый лист бумаги из держателя, ручку, обмакнул перо в чернильницу.
«Мной, прапорщиком Охранного отделения Отдельного корпуса жандармов Кулишниковым М. П. осмотрено при дневном свете место происшествия по адресу: Лиговский проспект…».
А в помещение почты уже ротмистр ездового заводит, Самойлов ведёт под руку прихрамывающего боевика с окровавленной штаниной. Следом двое околоточных надзирателей под руки заводят раненного в плечо боевика. Здесь их обыскали. При себе ни документов, ни оружия не оказалось.
Вбежал городовой, обратился к одному из околоточных:
– Что с лошадью делать? Я пока привязал её к столбу.
Ответил ротмистр:
– Попроси мужиков пролётку на колёса поставить.
