- Вокалист прийти не смог, но я с ним уже договорился, - деловито сказал Чарли.
- Надо бы его послушать.
- Послушаешь завтра. Я уже арендовал небольшой зал в Саутгемптоне, так что завтра можем начать репетировать.
- И за сколько же?
- Пустяки. Пятьдесят фунтов в неделю.
У Джона екнуло сердце, но он постарался не подать виду.
- Ты подсчитал, сколько нам надо денег для начала? - осведомился он.
- Приблизительно. Инструменты у ребят есть, у меня тоже. У тебя, я надеюсь, орган найдется?
- Да. Стоит дома.
- Отлично. Значит, остается аппаратура, синтезатор и еще кое-какие мелочи. Все это укладывается в пять тысяч.
Джон облегченно вздохнул. Такие деньги у него были. Даже кое-что еще должно остаться.
- Хорошо. Столько у меня есть.
- Отлично! Значит, завтра начинаем репетиции. Тебя какое время устраивает?
Секунду Джон колебался. Но нет, обратного пути уже не было. Ему придется уйти из оркестра.
- Мне все равно. Давайте начнем с утра. Скажем, часов в десять.
- Идет. Слышали, ребята, что сказал наш шеф - завтра в десять будьте на месте со своими инструментами. Где находится зал, вы знаете. Пока.
Бенни и Ник поднялись, неловко попрощались с Джоном и направились к выходу. Джон заметил, как бенни, выходя, достал из кармана очки в дешевой круглой оправе и нацепил их на свой длинный нос.
Лэкер огляделся по сторонам. Народу в заведении было немного - обычно толпа набивалась сюда позже. Здесь собирались, в основном, люди, имевшие отношение к искусству - актеры, писатели, музыканты. Джон заметил несколько знакомых лиц.
- Ну что, ты доволен? - осведомился Чарли.
- Это я смогу сказать, когда услышу, как они играют. Кстати, почему ты назвал меня шефом?
- А, ерунда. Просто я сказал ребятам, что ты нас финансируешь. Может, они неправильно меня поняли и решили, что ты миллионер?
Зал был пустой и холодный. Половина ламп под потолком не горели, сквозь какие-то щели проникал холодный ветер, крутя по полу пыль, конфетные бумажки и окурки. Правда, сцена имела вполне приличный вид.
Чарли, ник и Бенни уже устанавливали аппаратуру. Оторвавшись на несколько минут от этого занятия, они помогли Джону втащить на сцену его старенький электроорган. Правда, несмотря на устаревшую конструкцию и потертый вид, орган играл хорошо, и Джон был им доволен.
В углу, уткнувшись в газету, сидел парень лет двадцати пяти, тоже длинноволосый, в потертой кожаной куртке с многочисленными "молниями", таких же потертых джинсах и коричневой шляпе, надвинутой на самый нос. Это был вокалист. Звали его Дэвид Тьюз. Вокалист вяло поздоровался с Джоном и снова уткнулся в свою газету.
Настройка аппаратуры заняла около двух часов. Наконец, все было готово. Джон раздал музыкантам ноты и уселся за электроорган. Рядом поблескивал кнопками новенький синтезатор, купленный Беркомом накануне.
- И это все? - осведомился Чарли, пробежав глазами ноты. - Тут всего на двадцать минут игры. И вокала нет.
- А ты хочешь репетировать сразу целую программу?
- Конечно! Но я это предвидел и захватил с собой кое-что, что я сам сочинил. Тут и слова есть.
- Ладно. Но сначала попробуем сыграть мою вещь. А через пару дней я напишу еще - у меня уже есть замысел. Начали! - Джон взмахнул рукой, уселся поудобнее и взял пробный аккорд. Переливчатый звук раскатился по залу. Инструмент звучал хорошо. Джон заиграл вступление.
Через несколько тактов к нему подключился ударник. Незаметно, исподволь в мелодию вплелась соло-гитара - Чарли был мастером своего дела; басист немного запоздал, но быстро сумел подстроиться.
Вокалист оторвался от своей газеты и с интересом слушал.
Джон играл и ему все больше нравилась его музыка. Он находил в ней новое, ранее не слышанное им звучание, которое придали его произведению электрические инструменты. Когда замолк пропущенный через ревербератор последний звук, Джон почувствовал удовлетворение. Это было то, чего он хотел. Вновь образовавшаяся группа играла еще не очень слаженно, но в целом впечатление было хорошее. Музыканты знали свое дело, более того, они почувствовали его музыку, поняли ее. А это было главное.
