- Нет, если у тебя вдруг возникнут такие сильные чувства к кому-то... кому то другому? По настоящему сильные! Которые заставят тебя бросить меня, и ты будешь бессилен? Что тогда?
- Я не буду бессилен. И всегда учусь на чужих ошибках, ты же знаешь. Но если такое все же произойдет... я ничего не буду от тебя скрывать. Это бессмысленно.
Я скажу тебе все сразу и это будет наиболее безболезненно для нас обоих.
- Но Валер, - Лилия замялась, - а тебе не кажется, что таким образом ты как раз и поставишь всю семью под удар? Все ошибаются.
- Если я решу уйти... это будет уже сформировавшееся решение. Не ошибка. А что, ты бы поступила иначе?
- Иногда, - сказал мне Лилия, - ну... некоторые вещи иногда стоит скрывать. Не всегда счастье основано на искренности.
- Лиля, если что-то такое случится с тобой, я не буду устраивать сцен, - покривил душой я, - просто ты в тот же день покинешь мой дом. Соберешь вещи и уйдешь.
- Ладно, пустой разговор, - сказала моя жена и, поднявшись, отправилась на кухню, и, проходя мимо меня, обронила, - ты максималист Валер. У тебя все только черное и белое.
"А серые оттенки только у нытиков-меланхоликов", - подумалось мне, но если вспомнить тот вечер, то можно заключить, что это и был первый тревожный звонок.
Разговор оставил у меня на душе неприятный осадок. Измена Лилии - вещь совершенно абстрактная вдруг стала рисоваться в моем воображении пугающе ясно.
Опять же всплыли десятки ранее услышанных и увиденных случаев подобных неприятных историй у знакомых. Я, конечно, понимал, что никаких предпосылок для этого нет, просто обычные женские завихрения, но... Неделю спустя я позвал Лилию к себе за свежекупленный письменный стол и показал ей брачный контракт, новомодную в те времена вещь, уже полностью составленный и требующий только заверения у нотариуса. Сопровождаемая моими просвещающими комментариями Лилия прочла пункты контракта и безропотно подписала его своим изящным росчерком, несмотря на то, что бумага, в сущности, лишала ее всех новообретенных благ и в случае развода, отправляла ее в мир точно такой же, какой она появилась в моей квартире. Ну, может быть, только с руководством по семейной жизни под мышкой.
Видима, она и вправду не обладала чрезмерным честолюбием и не гналась за материальными благами. Именно поэтому я утверждаю, что она была хорошей девушкой и не ясно чья вина в том, что она не выдержала испытания бытом.
В чем-то она была права - не всегда семейная жизнь строится на доверии. Должна быть какая то база, просто чтобы потом не чувствовать себя идиотом.
Жаль, что в итоге я не совладал с нервами и не поступил согласно контракту. Но моя любовь оказалась чересчур сильна...
Время идет, и согласно китайской мудрости деградирует от золотых веков к векам темным. С чего началось мое стремительное падение? С Лилии, конечно. С этих ее плотно сжатых губ - свидетельства тщательно скрытого своенравного характера. Не знаю, что именно привело ее к тому поступку, но я думаю причины, как это часто бывает, потихоньку накапливались, образуя своего рода критмассу - столь же невидимо, столь же неотвратимо. Моя женушка менялась, оставаясь покладистой снаружи. А я, погруженный в свою яркую жизнь, так и не уловил момента, когда моя жена Лилия превратилась в Лилит.
Жизнь то катилась своим чередом - моя карьера шла вверх. Я шел на работу и с нее. Лилия никуда не шла - она стирала, убирала, выносила мусорное ведро, ходила в магазин с утра до вечера. И тут неожиданно огорошила - она, мол, собирается на работу. Тут, признаться, мне захотелось в кой то веки закатить ей скандал - столь абсурдна была ее просьба. Что ей не хватало? Она была богата, обеспеченна, у нее был замечательный вариант женской карьеры - в высшей степени удачное замужество.
А тут, понимаешь, работа! Видите ли, она себя чувствует бесполезной, ей хочется приносить пользу! А уборка в доме, это не польза? Нет? Я отчаянно воспротивился, но наткнулся на плотно сжатые губы и твердый взгляд. Вот это сочетание уже здорово стало меня раздражать. Сдерживая всплывающие откуда-то из-под пластов интеллигентного воспитания нецензурные ругательства я позволил ей - и чуть выпустил вожжи из рук. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно - в конце концов, когда я буду приходить с работы, она уже будет дома, а значит, лично меня ее работа не коснется.
