Я никогда и ни с кем ни во что не играю. Пока мы в помещении, я читаю свежую газету. Когда мы выходим на прогулку, то я начинаю бегать. Угу, бегать. Просто бегать. Кругами. Моему детскому телу это необходимо. Ему нужно развиваться. Это я понимаю. Бегать скучно, но нужно. А потому я заставляю себя.
Бегаю я по периметру площадки для прогулки нашей группы. Я никогда не выбегаю за её границу и не пытаюсь спрятаться от воспитательницы. Понимаю, что женщина на работе и должна следить за нами. Зачем усложнять ей жизнь? Когда я устаю бегать, то начинаю заниматься другими физическими упражнениями. Пытаюсь подтянуться на перекладине лесенки или отжимаюсь от земли. Подтянуться пока не получается ни разу, но отжаться я могу уже трижды.
Дети смотрят на меня как на ненормального. Не играю, не копаюсь в песке, не катаю куклу в коляске, а бегаю. Пусть. Не важно. Сейчас мне можно так себя вести. По Плану налаживать контакт со сверстниками я должен буду только в школе. В детском саду можно выглядеть ненормальным. Тут спишется. Сейчас для меня главное — физическое развитие тела. В этом я должен обогнать ровесников уже сейчас. Ниночка… Второй раз я этого не допущу…
— Здравствуйте.
— Здравствуй, девочка. Тебе чего?
— Я хочу подстричься.
— Подстричься? А где твоя мама? Или папа.
— Мама пошла в магазин за хлебом. Она скоро придёт.
— Как же она тебя одну отпустила?
— Я уже большая.
— А сколько тебе лет, «большая»?
— Мне четыре года.
— Четыре года? Действительно, большая.
— Не смейтесь надо мной. Вам тоже когда-то было четыре года. Я вырасту.
— Что ты, я и не думала смеяться. Так ты хочешь подстричься?
— Да.
— Тогда ты ошиблась. Это мужской зал. Тут мы стрижём мальчиков. А тебе нужно по коридору направо. Ты знаешь, где право?
— Я знаю, где право. И я не ошиблась. Мне нужно сюда. Подстригите меня, как мальчика. Коротко. Мне надоели эти лохмы.
— Что ты, девочка! У тебя ведь прекрасные косички. Они тебе очень идут.
— Нет, я не хочу. Отрежьте их. Мне нужны короткие волосы.
— А что на это скажет мама?
— Если волос уже не будет, то ей придётся согласиться.
— Нет, девочка. Так нельзя. Вот твоя мама придёт, пусть она сама скажет, как тебя подстричь.
Так. Не удалось. Очень хочется избавиться от длинных волос. Они мне мешают. За ними нужно следить, ухаживать, расчёсывать. Они постоянно за что-то цепляются. А мама меня не понимает. Ей кажется, что у девочки волосы обязательно должны быть длинными. По-моему, в идеале она хочет, чтобы у меня была коса до колен. А вот я так не хочу.
Кстати, я поразился тому, с какой лёгкостью мама отправила меня стричься в одиночку, а сама пошла за хлебом. Всего лишь спросила, не боюсь ли я. Невероятно! Она настолько уверена в том, что днём в центре Москвы с четырёхлетним ребёнком не случится ничего плохого, что запросто бросила меня и ушла. А я Ниночку в школу провожал и забирал до пятого класса. Потому что осёл. Нужно было до одиннадцатого. Эх!
Пришла мама. Да уж, как писал классик, «вам не видать таких сражений». Впервые в жизни я закатил маме самую натуральную истерику. Я орал на всю парикмахерскую, а слёз было столько, что мой платок очень быстро промок и приходилось вытирать их подолом платья. На бедную маму жалко было смотреть. Она впервые столкнулась с таким и не знала, что ей делать. Её тихая и спокойная Наташенька никак не хотела успокаиваться. Но сдаваться я не собирался. Длинные волосы действительно надоели. Особенно раздражало меня то, как много времени ежедневно уходило на плетение косичек. Надоело!
В конце концов, мы с мамой согласились на компромисс. Стрижку мне сделали всё-таки женскую, в женском зале, но очень короткую. Когда я дома внимательно рассмотрел себя в зеркало, то в целом остался доволен достигнутым результатом. С моей точки зрения, волосы всё равно были слишком длинными, но теперь они хотя бы не свисали у меня ниже плеч…
