Просто так ей, правда, такого разрешения не дали. Специальная комиссия из трёх человек приезжала, на меня смотреть. Комиссия, хе-хе! Три девчонки лет по двадцать. Припёрлись на очередное чтение и сидели в зале, слушали.
Я не оговорился — в зале. В начале нового учебного года я сходил к директору и выпросил у него право читать в школьном актовом зале, если там никаких иных мероприятий не проходит и он пустует. А то совсем тесно в классе стало, уже и по трое человек за каждой партой сидит, а всё равно места на всех не хватает.
За лето благодаря безвозмездным пожертвованиям читателями личных книг я ещё увеличил свою библиотеку и к сентябрю вплотную приблизился к тысяче томов, которые занимали уже три шкафа. По ассортименту художественной литературы моя библиотека сильно превосходила штатную школьную. Правда, у меня были книги лишь для младших школьников.
А в сентябре ещё и новые первоклашки в школе появились! К слову, некоторые из них по возрасту были старше меня. Сначала они, понятно, осваивались. Но уже в начале октября на чтение робко заглянул рыжий первоклассник в смешных круглых очках и спросил, можно ли ему тоже послушать. Я тогда, помню, как раз сказку о молодильных яблоках читал. А поскольку в класс набилось заметно больше сорока человек, то, чтобы не было душно, мы читали с открытыми окнами и открытой дверью. Вот на звук моего голоса новый читатель и заглянул.
Так вот, возвращаясь к комиссии из райкома. Послушали меня. Вроде понравилось. Я специально для них «Сказку о Военной тайне» прочитал. Типа я весь такой насквозь передовой — почти пионер. После чтения ещё сводил их посмотреть на мою библиотеку. Три шкафа с книгами, коробка карточек и журнал учёта. Причём добрая треть книг была мной собственноручно восстановлена из списанного хлама. А пионервожатая Людочка притащила наш классный журнал — показать оценки ребят по чтению. Троек там не было, к этому времени я уже и последних двух обалдуев зацепил. Теперь из нашего класса в библиотеку не был записан лишь один человек — я сам.
В общем, комиссия единодушно пришла к выводу о том, что с порученной мне общественной работой я справился превыше всяких похвал. Опять же, круглая отличница, примерное поведение и, до кучи, сирота пролетарского происхождения. Отец — токарь и член партии, малолетние братья-близнецы, о которых я забочусь. Что называется, абсолютный идеал. Хоть сейчас на плакат. Так Людочка получила разрешение райкома принять меня в пионеры, несмотря на мой юный возраст.
И вот я в парадном белом фартуке и с мерзкими белыми бантами на голове стою возле знамени пионерской дружины, а Людочка под не слишком умелый барабанный бой собственноручно повязывает мне на шею пионерский галстук, а затем цепляет к моему фартуку значок. Вот и всё, очередной этап пройден, теперь я пионер. Ниночка, я ничего не забыл. Я всё помню и не допущу. Я приближаюсь!..
— Ай!! Сашка, больно же! Аккуратнее нельзя?
— Извини. Волосы зацепились. Я слишком туго завязала.
— Зараза! Ненавижу банты. Они мне мешают.
— Зато красиво. Во, один развязала. Повернись, сейчас второй сниму.
— Уй! Больно. Саш, ну осторожнее.
— Сейчас. Сама бы завязывала. У тебя волосы слишком короткие, неудобно.
— Я сама не умею.
— Хочешь, научу?
— Не хочу. Я не собираюсь бантики носить. Это был последний раз в жизни.
— А зря. Тебе идёт. Наташ, а давай тебе косу отрастим, а? Такую же, как моя. Будет очень красиво.
— Нет уж, спасибо. Я как-нибудь без косы перетопчусь. Мне ещё не хватало по утрам косу заплетать. Делать мне, что ли, нечего?
— Ну, как хочешь, я просто предложила. Всё, развязала. Держи свою ленту.
— Спасибо. Сашка, знаешь, что Вовка сегодня ночью учудил?
— Чего?
— На горшок попросился. Сам! Проснулся часа в два и кричит: «Ната, Ната!» Ну, ты же знаешь, как он умеет.
— Угу. И дальше что?
— Я его спрашиваю: «Чего тебе, Вов?» А он мне отвечает: «Писать». Представляешь, сам проснулся и попросился! Здорово?
— Здорово. Молодец, Вовка. Нужно ему подарить что-нибудь.
— Я тоже так думаю. Ну, оделась? Пошли домой. В гастроном только зайдём, мне купить кое-что нужно. Я завтра пирог печь буду, праздник всё-таки.
