* * *
Хит спрыгнул с Яго еще до того, как лошадь остановилась. Он обогнул перевернутый экипаж, лишь краем глаза посмотрев на визжащих, пытавшихся освободиться лошадей.
Горький страх охватил его, наполнил рот, обжег ноздри.
– Порция! – надрывным голосом крикнул он, высматривая девушку у дороги. – Порция! – Ужас овладел сердцем мужчины и крепко сжал его.
Потом он увидел ее маленькое, безжизненное тельце, утопающее в грязи на обочине. Он побежал. Лишь на мгновение, но ему показалось, что он никогда не доберется до нее. Что никогда снова не обнимет ее. И никогда не скажет вслух то, что его сердце знало с самого начала. Он любил ее. Даже когда думал, что не должен иметь с ней ничего общего, не мог себя остановить.
Его дрожащие руки на краткий миг замерли над девушкой, прежде чем он прикоснулся к ней, взял за плечи и бережно приподнял, уповая на то, что Господь Бог не может быть настолько жесток и дать ему Порцию лишь затем, чтобы отнять ее так быстро.
Дождь барабанил по ее пепельному лицу.
– Порция? – Он провел рукой по ее щеке, с облегчением почувствовав тепло. Его пальцы скользнули к ее шее, прикоснулись к той точке, в которой сильно и равномерно бился пульс. – Порция, – сказал он снова, произнося ее имя с тоской и надеждой.
Ее глаза открылись, мигая, глядя на него в замешательстве.
– Хит?
– Вы ранены? – спросил он, обшаривая девушку глазами, точно рвался сам лечить ее раны.
– Нет. Но, по-моему, я переехала Саймона экипажем.
Он рассмеялся, его сердце забилось облегченно и наполнилось радостью.
– Что ж, вряд ли я из-за этого лишусь сна.
Она поморщилась.
– Вы пришли? – промолвила Порция, сдерживая всхлипы, вздымавшие ей грудь. – Как вы узнали…
Он взял ее лицо в ладони.
– Астрид мне все рассказала. Но это не важно. – Он проглотил подступивший к горлу комок. – Мы и так потеряли слишком много времени. Я потратил годы… – Он осекся и решительно покачал головой. – Но я не собираюсь больше тратить с вами ни секунды.
Ее глаза, голубые и блестящие за пеленой слез, пожирали его.
– Я люблю вас, Порция, – сказал Хит, чувствуя, какое громадное облегчение принесли слова, которые, как ему когда-то казалось, он был не способен произнести. Слова, что томились у него внутри всю его жизнь, дожидаясь освобождения, того, что их освободит эта женщина. – Выходите за меня. Не из-за долга, не потому, что мы должны. Выходите за меня потому, что я люблю вас. – Глядя в ее широко раскрытые немигающие глаза, он прорычал: – Выходите за меня, черт побери, или я сойду с ума!
И тут ее прорвало. Она зарыдала, громко и протяжно, и он чувствовал, как рыдания Порции проникают в самое его сердце. Она обхватила Хита руками за шею, притянула к себе и уткнулась в него лицом.
Ее губы скользнули по его коже, наполняя мужчину знакомым туманом вожделения.
– Это не по-настоящему, – пробормотала она. – Все-все не по-настоящему. Я боюсь вас отпускать, боюсь узнать, что…
Он отстранился и заставил ее замолчать поцелуем, от которого у него внутри вспыхнул огонь. Через мгновение Хит оторвал от нее губы. Прижавшись лбом к ее лбу, он хрипло произнес:
– Это самое настоящее, что только может быть.
Их глаза встретились, взгляды объединились, и он почувствовал, что стал с ней одним целым. Прерывающимся, отчаянным голосом Хит промолвил:
– Мне нужно услышать, как вы скажете…
– Да, – выпалила она, без малейших сомнений или колебаний, всматриваясь в него таким пронзительным взглядом, что ему стало не по себе. – Я выйду за вас. И проведу остаток жизни, любя вас. Вы моя мечта.
В этот миг дождь усилился, небо обрушило на них мощные струи. Хит поднял лицо, наслаждаясь текущей по нему очищающей водой.
– Хит, – пробормотала она со смехом в голосе. – Он посмотрел на ее залитое дождем мокрое лицо. – По-моему, распутица – это наша судьба.
– Моя маленькая грязнуля, – прошептал он, проводя тыльной стороной пальцев по ее мокрой щеке. – Я вдруг понял, что обожаю распутицу.
