— И это после двадцати лет, — добавил Стив.
— Господи, — сказал я. — А как дети, нормально? — На мгновение я поставил себя на его место. Я бы больше всего переживал за них.
— Они не знают, что и думать. И я тоже. Мне казалось, у нас все хорошо, кроме старого спора о том, что лучше — тратить или экономить. А потом бац! Как гром среди ясного неба.
— А ты кем был — транжирой или скупердяем? — спросил Джесс.
— Транжирой.
— Я так и думал, — сказал Джесс. — Мой девиз: с собой в могилу не унесешь, лучше быть счастливым, пока ты молод, чем когда состаришься.
«Интересно, — подумал я, — Джесс действительно так считает?»
Стив немного успокоился. Неважно, что на самом деле думал Джесс. Когда кто-то страдает и просит помощи, ты помогаешь. Мы должны поступать так по отношению к друзьям, незнакомцам, ко всем. Если человек сможет сделать что-то для нас, хорошо, если нет — тоже хорошо.
— Я тебе сочувствую, — сказал Джесс негромко. Я знал, что он говорит искренне. Иногда он прибегал к невинной лжи, чтобы успокоить собеседника, но никогда не лгал, когда дело касалось чего-то важного. Честность и доверие идут рука об руку.
Стив благодарно взглянул на Джесса, вздохнул и в первый раз за все время, кажется, почувствовал себя свободно.
— Спасибо, — сказал он. И начал рассказывать, что его жена, видимо, никогда не любила его так же сильно, как он ее.
Мы с Джессом внимательно слушали, и я часто вспоминаю то, что потом сказал Джесс:
— Не думаю, что двое любят друг друга одинаково. Но я знаю одно. Кто любит сильнее, тот выигрывает.
— Как это верно, — сказал я. Мы с Джессом обменялись ударами кулак о кулак, затем Джесс обменялся этим жестом со Стивом. Тут Стив, Джесс и я оказались в одном клане. Может, это было мужское братство — или братство женатых мужчин, или отцов. Может, это было братство обиженных. Неважно. Имело значение то, что нас связывало нечто большее, чем сиюминутные дела.
— Может, я изменился, — сказал Стив. — Во всяком случае она так считает.
— Ничего плохого тут нет, — заметил Джесс. — Люди, которые не меняются, меня пугают.
— Верно, — сказал Стив. — Но может быть, из этого выйдет что-нибудь хорошее. Моя жена любила меня таким, каким я был. А следующая женщина, которая будет рядом со мной, будет любить меня за то, какой я есть.
Мы снова обменялись ударами кулаков. Стив старался найти путь из мрака.
Для каждого есть только один путь — его собственный. По нему можем идти только мы.
Около часа мы говорили о женщинах, любви, детях, работе и семье, пару раз отклонившись от темы, чтобы обсудить неудачу Knicks[6] из-за травмы Патрика Юинга.
Ближе к концу Джесс сказал:
— Могу посоветовать только одно. Не посылай по электронной почте ничего такого, что нежелательно услышать в суде по семейным делам. А если возникает искушение пообщаться с ней по электронной почте после пары стаканов, установи на компьютере датчик спиртного.
Стив рассмеялся. Его настроение заметно улучшилось.
Джесс часто шутит в самых важных ситуациях. Он считает, что юмор уравнивает собеседников, придает нам остроты ума и при этом делает нас мягче.
Поднимаясь из-за стола, Стив сказал:
— Спасибо, ребята, простите, что задержал вас. Будем на связи. Дайте мне знать, если что-то понадобится. Сделаю все, что смогу.
Он ушел. Мне было как-то не по себе. Джесс казался довольным.
— Ты высказал несколько хороших мыслей, — сказал Джесс, допивая кофе. — Они будто специально предназначались мне. Вот почему я считаю их хорошими.
— Мне кажется, я спугнул его, — сказал я. — Я виноват в том, что встреча не была продуктивной.
Джесс как будто даже обиделся.
— Наоборот, она была очень продуктивной.
— И что она нам дала?
— Доверие. Ведь именно в этом состояла наша цель, разве нет? Организуем еще одну встречу. Важна именно вторая встреча. Мне показалось, ты столько узнал сегодня, что должен был понять это.
— Я и правда многое узнал, только еще не разобрался, что именно.
Снова джедайский жест.
— Отлично! Значит, будешь докапываться.
— По крайней мере, я буду доволен, когда разберусь в этом.
— Нет. К тому времени ты точно будешь это знать.
— Да, Оби-Ван.
