Я одаряю его самой чарующей улыбкой:
— Возможно.
Он усмехается и делает глоток из высокого стакана со сладким чаем. Позванивают кусочки льда, и капелька пота стекает с края стакана, когда он ставит его на место.
— Ну же? Говори.
— В общем, я посещала занятие по кинематограии в этом семестре. И мне очень, очень понравилось, пап. Это было так интересно. Мы многое узнали про кино. Преподаватель раньше работал оператором, и он участвовал в съемках «Призрака», знаешь, тот фильм с Патриком Суэйзи и Деми Мур?
— Ты имеешь в виду тот, про человека, который следовал за своей женой? Призраки — слуги дьявола, Грей. Инструмент лукавого. Это не какое-то глупое развлечение.
— Это романтика, папа. Он любил ее. Он не хотел оставлять ее одну.
— Он не хотел принять волю Господа.
Я вздыхаю.
— Ладно, неважно, мне понравился этот фильм, и занятия мне понравились. Мистер Роковски считает, что я могу поступить в университет кинематографии.
Я показываю ему брошюру, и он медленно пролистывает ее, читая описание и рекомендации.
— Я так хочу, хочу, хочу заниматься этим. Это такая возможность узнать больше об этой индустрии. Мистер Роковски думает, что может помочь мне получить грант, и тебе не придется платить за учебу.
Папа надевает очки и читает брошюру от начала до конца, затем включает компьютер и набирает адрес сайта. Я сижу молча, затаив дыхание. После долгих минут молчания он опять снимает очки и откидывается.
— Ты всерьез это решила?
Я энергично киваю. Я долго продумывала, как ему это преподнести. Мне нужно было показать ему, что это духовно. Нужно было донести до него, что я буду отличаться от остального Голливуда.
— Абсолютно. Это то, чем я хочу заниматься по жизни. Я не хочу быть актрисой или кем-то вроде этого. Я хочу рассказывать истории. Есть много способов, как рассказать хорошую историю, чтобы воодушевлять людей, и кино — один из них. Это может стать моей службой. Как для Кирка Камерона в фильме «Огнеупорный».
Он глубоко выдыхает.
— Я ожидал лучшего от тебя, Грей, — его голос вдруг становится тяжелым и острым, и я вздрагиваю. — Правда. Киношкола? Это еще хуже, чем непристойные танцы. Тебе придется работать с последними мерзавцами. Люди, которые считают, что это нормально — прославлять убийство, обман и сексуальные извращения.
— Но папа, необязательно показывать именно это...
— Только именно так и случится. Они будут извлекать выгоду с помощью тебя. Такая невинная, красивая девушка как ты, и в Голливуде? Они съедят тебя живьем.
— Но что самое замечательное в этом курсе — он преподается здесь, в Маконе. Мне не придется ехать в Лос-Анджелес, чтобы пройти его.
Он долго не отвечал. Когда ответил, его взгляд был тверд как кремень:
— Этот разговор окончен. Ты не станешь частью этой индустрии.
Он повернулся от меня на стуле к экрану компьютера, дав понять, что это четкий отказ.
Но я продолжаю бороться:
— Ты не понимаешь.
— Понимаю, и очень хорошо, — теперь он не смотрит на меня. Игнорирует меня. — Ты как раз не понимаешь, что это такое. Каковы люди, что они могут сделать. Они развратят тебя. Моя забота, как отца, защитить тебя, чтобы оградить от подобного.
Я сжимаю кулаки и дрожу, в горле застревает пылающий от бессилия гнев.
— Только это ты и делаешь! Ограждаешь меня! Ты меня не понимаешь! Совсем. Никогда не понимал. Это то, чего я хочу. То, что ты пастор, не означает, что у меня не может быть моей собственной жизни и своих интересов. Не все приводит к греху, а ты ведешь себя так, будто без исключения каждая вещь, которой нет в Библии, ведет к разврату!
Я встаю, плача и крича:
— Боже, ты такой... черт побери, такой ограниченный!
Багровый от гнева, папа поднимается, опрокидывая подставку с ручками:
— Не смей упоминать имя Господа всуе таким образом, Грей Лиэн Амундсен, — он указывает пальцем в мою сторону, теперь он полностью ведет себя, как настоящий пастор. — Я твой отец, и Бог возложил на меня ответственность заботиться о тебе. Я ответственен за твою душу.
— НЕТ! Не ответственен! Мне скоро восемнадцать. Я могу сама принимать решения, — я разрываюсь между страхом и гордостью. Я никогда до этого в своей жизни не возражала папе.
