О моем самочувствии знала лишь Стальная, по тому, как я обмякала в седле после очередного колдовства. И, когда мне становилось совсем плохо, она пыталась подбодрить меня своими силами. Другие спутники если и замечали мое состояние, то ничего не говорили, видимо списывали жаре. Слава богам, что Ворон не стал заставлять нас ехать ночью, поднимая нас, правда, ни свет, ни заря, но все же давая высыпаться.
В конце концов мы нашли поляну, а которой находился портал. Поляны правда уже не существовало, она заросла. А портал можно было только угадать в далеко раскиданных корнями камнях. Мы бы, наверно, проехали мимо, если бы не Шакал, почувствовавший портал.
Снова мне пришлось выжигать немолодую поросль, заново обнажая поляну.
Порталом, определенно, давно не пользовались.
6.
Вышли мы, вопреки традиции двух прошлых переходов, абсолютно неинтересно — на небольшую поляну вблизи дороги. Правда один казус все-таки случился: температура в гористой местности, где мы оказались, твердо держалась на отметке минус. И после душных, влажных тропиков снег по колено оказался, мягко говоря, очень неприятным сюрпризом. Благо у меня была теплая подкладка под куртку.
Быстро утеплившись мы двинулись вверх по дороге. Ей, судя по всему, давно не пользовались — она была вся занесена снегом, только были две старые, едва угадывавшиеся цепочки чьих-то шагов.
Лошади тихо трусили по дороге, выдыхая пар, который тут же сносился ветром. Мои спутники молчали и зябко кутались в плащи. Я же с удовольствием вдыхала холодный воздух и любовалась красиво очерченными склонами. Я всю жизнь провела в горах и теперь чувствовала себя на минутку заглянувшей в далекий дом. В мой настоящий дом, с Учителем и Пламенеющим Углем, с тренировками и песнями, с драками и полетами. Полетами… как же я по ним соскучилась.
Вечером мы стоптали снег в стороне от дороги и устроились так на ночлег.
Ночи в горах гораздо холоднее, чем дни, поэтому проснувшись утром я поняла, что абсолютно закоченела. Не помог ни заботливо разожженный костер, ни теплые одеяла. Чтобы хоть как-то согреться, я тихо встала, отошла немного в сторону и начала разминаться. Ох, давно я этим не занималась! С тех самых пор как сошла с корабля в Океании. Немного размявшись, я взяла меч и начала протаптывать рисунок шагов. В свое время Учитель мазал мои подошвы краской, что бы яснее указать на мои ошибки. На снегу, ошибки увидеть намного проще. Шаг, шаг, резкий поворот, уклон от противника, шаг, чтобы закрепить позицию, замах, удар. Самые лучшие войны могут часами так тренироваться, ни разу не сбиваясь с рисунка, и раз за разом повторяя движения. В свое время я провела много часов, отрабатывая незамысловатые движения, зато потом, в поединке, уже не задумывалась, куда надо поставить ногу, чтобы удар был более сильным. Для меня, со свойственным мне видением чего-то возвышенного (и чаще всего несуществующего) за простыми вещами, я видела в тренировке своеобразный танец. Единство война со своим оружием. Настоящее познание его способностей. Изучение баланса, рукояти, блеска стали. Я легко скакала со следа на след, делая замахи мечом и постепенно все сильнее отрешаясь от реальности. Ведь в бою разум должен быть распахнут и отрешен. Тело само знает заученные движения, и сможет защитить само себя лучше, чем разум. А пока думаешь, какой прием надо совершить — тебе уже снесут голову. Меч идет по почувствованной линии, ноги выплетают сложный рисунок шагов, готовые в любой момент изменить картину.
Я не знаю, сколько я тренировалась. Перевела взгляд с меча только тогда, когда меня окликнули:
— Айри, есть будешь?
— Да!
— Хорошо, тогда я тебе накладываю… эй-эй! Ты чего делаешь?
— А что разве не видно? Ух, бодренько!
Согреться-то я согрелась, и даже перегрелась, а так… стянула тунику и быстро обтерлась снегом. Снежинки тут же растаивали на коже и уже каплями текли вниз. В результате, когда я подбежала к костру и укуталась в холодное одеяло, я снова дрожала, как цуцик.
На завтрак снова была каша, на этот раз манная. Устав от гречки мы ненадолго нашли ей замену — на самом дне моей сумки обнаружился небольшой мешочек с манкой.
