Но под личиной дурашливости прятался изощренный ум, не пропускающий в себя собеседников, зато проникающий в них до самого подсознания.
Прежде всего, рассуждал сам он с собой, необходимо побывать в офисе советника Платонова, походить по ковровым коридорам подышать воздухом приемной, оглядеться, «пропитаться» чиновничьей атмосферой. Но вот каким образом проникнуть на охраняемую «территорию», куда простым смертным вход перекрыт милицейским «шлагбаумом», загорожен охранниками?
Единственная возможность — с помощью Володьки Кудрина. У пронырливого болтуна повсюду — друзья-приятели, к тому же, удостоверение сотрудника уголовного розыска что-нибудь да значит. А уж им, этим удостоверением сыщик размахивает, как Знаменем Победы над головами и повязанных преступников и упрямо молчащих свидетелей. Не говоря уже о всех встречных-поперечных.
Придется мобилизовать болтливого дружка! Но вот как осуществить эту «мобилизацию» в натуре?
Наведаться в коридоры и кабинеты бывшей родной организации Чегодину не хотелось. Замордуют дурацкими вопросами, забросают фальшивыми соболезнованиями. Точно так же не было желания навестить Володьку дома, в об"ятиях многочисленного семейства — жены и семерых детей «лесенкой».
Лучше подстеречь болтуна в конце рабочего дня неподалеку от Управления.
Так он и поступил. Благо, день — по-летнему жаркий, небо безоблачное, дождя не предвидится. Идеальная погода для влюбленных и сыщиков. Вообще-то, влюбленным любая погода в масть, а вот топтунам сегодняшняя, солнечная — настоящая благодать.
Мысленно лениво рассуждая о влиянии погода на отлов преступников, Виктор, прикрывшись развернутой газетой, следил за знакомым под"ездом. Как всегда, он избегал общения с посторонними людьми, побаивался его.
Наконец, дождался! Где-то во внутренностях здания забренчал звонок, объявляющий о завершении трудового дня.
Первыми выпорхнули на волю, на подобие птичек-синичек, полуобнаженные девушки — секретарши, делопроизводители, машинисточки. На прощание бегло прижимались щечками, боясь повредить макияж. Взявшись под руки расходились в разные стороны.
Наконец, потянулись мужики. Знакомые Чегодину и незнакомые следователи и оперативники, омоновцы и обычный служивый люд. Обмениваются прощальными рукопожатиями, сговариваются о встречах с выпивкой, спешат к остановке автобусов и троллейбусов.
Кудрин вышел из под"езда вместе с патологоанатомом. Остановились, продолжая начатую в кабинете беседу. Володька горячится, размахивает руками, выбрасывает из себя залпами какие-то доказательства. По привычке откручивает у собеседника пуговицы и отбрасывает их в сторону.
Патологоанатом ведет себя более сдержанно — отмалчивается либо ограничивается короткими словами. Типа — понимаю, так-то оно так, поглядим-посмотрим. И отводит шкодливые пальцы собеседника от своей, уже постралавшей, одежды.
Минут через пятнадцать растались: патологоанатом медленно двинулся по тротуару, Кудрин проводил его сожалеющим взглядом и огляделся в поисках очередной жертвы.
— Володька! — негромко окликнул сыщика Виктор. — Погоди, дельце имеется…
— Частный детектив! — радостно воскликнул тот. — Вот это встреча! Кого пасешь, дружище?
— Тебя… Как выражаются наши подопечные и некоторые приближенные к ним сотрудники уголовки, базар есть… Пошли в сквер, пообщаемся.
По дороге Чегодину пришлось изображать сопереживающего слушателя, которому предоставлено право молча восторгаться необыкновенными подвигами Кудрина, его доблестными победами над преступностью, удачными расследованиями и самоотверженными задержаниями убийц и налетчиков.
На чудом сохранившейся скамейке хилого скверика Виктор решительно прервал нескончаемый монолог друга.
— Потом доскажешь. Мне нужна твоя помощь. Если хочешь — согласишься, нет желания — не обижусь. У тебя имеется доступ в здание Администрации Президента?
— Конечно, — гордо задрал башку сыщик. — В любое время дня и ночи. Там меня знает и охрана, и обслуживающий персонал. Обнажды, дело происходило прошлым летом, я…
— Стоп! — поднял руку Чегодин. — Заткни фонтан, трепач… Сможешь провести меня?
