Но Полли поступала иначе: не вела песню, а шла за нею следом. Начинала ровно и негромко, даже как будто не пела, а сказку рассказывала. Чувства появлялись в ее голосе под стать словам и сменяли друг друга. Песня делала поворот — и менялся голос певицы: вытягивался мечтательно, смешливо подрагивал, набирал силы в надежде или разочарованно опадал.
Полли жила чужой жизнью, пока пела.
И беженцы, и слуги торговца долго не давали ей покоя. Заставили вспомнить дюжины две песен, никак не меньше, и просили еще и еще. Порою кто-то пытался подпевать, но быстро замечал, как грубо и неказисто у него выходит, и замолкал.
— Теперь-то я знаю, как твой Джон выбрал тебя в невесты с первой встречи, — сказал Хармон. — Видать, услыхал твое пение и не смог оторваться.
— Так и было, — смущенно ответила Полли. — Мои братья держат таверну. Он там ужинал, а я пела…
Ее много хвалили, даже угрюмый Снайп выдавил нечто лестное, а Доксет соорудил такую медоточивую речь, что едва сумел доплыть до конца и не затонуть.
Однако Джоакин сказал Хармону вполголоса:
— А мне вот не по душе такое пение. Страсти мало, напора. Все какие-то перепады, переливы… Не поймешь, то ли плачет она, то ли смеется.
— Так ведь это хорошо, — ответил Хармон. — В жизни ведь тоже так: не знаешь, где заплачешь, а где засмеешься.
— Не люблю такого, — отрезал Джоакин.
— Чем эта милашка тебе насолила? — полюбопытствовал Хармон. — Не оценила, что ли, твоих многочисленных доблестей? Не учуяла запаха благородных кровей?
Джоакин скривился.
— Ничуть не бывало! С чего вы взяли! У меня к ней, если хотите знать, отношение совершенно ровное!
— Ну, так похвали ее тогда.
— С чего бы мне ее хвалить, если плохо поет?! Вот уж вы придумали!
Да в один нежданный день посмеялись боги —
Осадил коня кочевник прямо на пороге.
О дороге расспросил, пронзил сердце взглядом,
И, присвистнув, ускакал присмотреть за стадом.
Дерзкий, пыльный бродяга — уйдет до посева.
Отчего же вдруг в груди заноза засела?…
Сладкая, томная, глубоко засела.
Последующими днями Джоакин относился к Полли все так же ровно. И даже не просто ровно, а усиленно ровно — ровнее не бывает.
Он возобновил свои утренние упражнения с мечом. Дело осложнялось тем, что обоз шел через поля, и найти подходящее для мишени дерево было сложно. Джоакин соорудил чучело из соломы и возил его с собою; поутру устанавливал его среди поля, привязав к воткнутой в землю палке, и принимался плясать вокруг, весьма живописно пронзая чучело клинком. Зрители непременно собирались, но Полли не бывала среди них: она вызвалась помогать Луизе со стряпней. Джоакин не обращал ни малейшего внимания на ее отсутствие… только оглядывался изредка — проверить, не подкралась ли, не смотрит ли тайком?
Ехал он по-прежнему во главе обоза, чуть впереди Хармона со Снайпом. Его нисколько не волновала Полли, сидевшая на задке фургона. Он даже не смотрел, есть она там или нет. А если говорил что-нибудь важное, то даже повышал голос — показать, что ему нет никакого дела, даже если Полли услышит:
— Мельницы здесь, скажу я вам, хозяин, какие-то хилые, да и мало их. Вот на Западе, где мы рубились прошлым летом, — там иное дело! На каждом холмике по мельнице! А между ними все золотое от пшеницы. Недаром граф Рантигар, наш полководец, так мне и сказал: "Эти земли — хороший трофей, Джоакин. За них не жалко и сразиться".
Видно, мельницы-то ему про войну и навеяли, поскольку Джоакин принялся часто вспоминать ее и при удобном случае рассказывать. Доксет за обедом сочинял для Вихренка очередную басню:
— …окружили мы, значит, поезд, но что с ним делать? Ладно бы у нас алебарды были — тогда еще ничего. Но копьями-то его не возьмешь!
Джоакин приосанился, кашлянул и встрял:
— Это, Доксет, давно было. Встарь, может, и так воевали, как ты говоришь. Но сейчас-то все переменилось! Военная наука не стоит на месте. Со мною вот как было прошлым летом. Подошли мы к броду через реку, а на той стороне враг окопался. Граф Рантигар зовет меня и велит: "Возьми с собою сотню конников — самых отчаянных, каких найдешь. Ночью идите вверх по реке и переплывите, а утром с тыла по врагу ударите. Но смотрите: кроме кожи, никаких лат не надевайте, а то потонете все". Мы так и сделали — переплыли реку, с рассветом ударили в тыл Мельникам и опрокинули их в воду. А когда рубились, я понял для себя: легкие доспехи имеют большое преимущество — в бою лучше быть быстрым соколом, чем неуклюжим медведем! Если хотите знать, с тех пор я и не ношу кольчугу.
