Когда Бекка исчезнет из виду, я уеду, — решила Мира. Рыжий круп жеребца мелькнул еще раз-другой среди стволов и пропал. Северянка развернула кобылу… и замерла. По тропе, отсекая ей путь к отступлению, двигались всадники. Один, второй… четверо. Темные невысокие кони, плащи из невзрачного серого сукна, луки и копья. Они выглядели браконьерами, любой принял бы их за браконьеров, однако Мира прекрасно понимала, за какой дичью они пришли. Девушка оцепенела от ужаса. Всадники разъехались веером, неторопливо окружая ее.
Тот, что ехал прямо ей навстречу, остановился в пяти шагах, снял с плеча лук, положил поперек седла. У него была рыжая борода и квадратный подбородок, глаза и лоб терялись в сумраке капюшона.
— Какой забавный зверек нам попался… — негромко пробасил асассин. — Благородная белочка в самой лесной глуши. Что же нам делать с тобою?..
Мира словно окаменела, не могла выдавить ни слова. Да это и не имело смысла. Они заколют ее, что бы она ни сказала. Или сорвут с седла и швырнут в расщелину.
— Взять за тебя выкуп?.. — вел дальше бородач. — Хлопотное дело, да и не верное.
— Как думаешь, — подал голос стоящий слева, худой и высокий, — на четверых ее хватит?
Миру прошиб озноб. Им приказано убить ее, но ведь никто не велел убивать сразу!.. Перед тем они могут… о, боги!
— Тщедушна, — отметил еще один разбойник, заезжая ей за спину, — на четверых вряд ли… под третьим околеет.
— Значит, четвертым ты будешь! — сказал бородач и загоготал.
Тощий двинулся к ней, выставив копье. Острием потеребил край туники.
— А золото у тебя есть, киска? Золотишко, а?
— Ты стукни ее, — подсказал тот, что за спиной. — Стукни древком хорошенько — монетки и посыплются.
— Та! — рявкнул главарь. — Не портить! Ну-ка, слезай с коня, девочка.
"Кончайте уже, бейте скорее!" — захотелось ей выкрикнуть. Она усилием разжала зубы и неожиданно для себя громко сказала:
— Я — дочь графини Сибил Нортвуд. Моя стража скоро будет здесь! Убирайтесь с моего пути, или вам не поздоро…вится!
Голос сорвался на последнем слове. Тощий хохотнул.
— Что-то я не слышу стука копыт. Давай уже, вылезай из седла, дочь графини! Или помочь?
Он упер острие копья ей в грудь. Только бы он не заметил, как она дрожит. Только не разрыдаться и не начать умолять!
Мира резко оттолкнула копье и процедила сквозь ком в горле:
— Если тронете, матушка найдет вас, всех четверых. Вырежет вам печенку и заставит сожрать — у нас, на Севере, так делают с женоубийцами.
Тощий снова гыгыкнул:
— Кусачая киска!
Но бородач… он, вроде бы, отступил на полшага. Рвануться? Проскочить между ними?
И вдруг раздался посвист, стрела вошла в правое плечо тощего. Он вскрикнул, выронив копье. Другой разбойник схватился за лук, но конь под ним заржал от боли и встал на дыбы, швырнув всадника на землю. Мира оглянулась вовремя, чтобы увидеть, как рыжий жеребец Бекки взметнулся в полет. Бородач вскинул лук, но замешкался, не сумел прицелиться в стремительную огненную искру. Южанка очутилась на этой стороне оврага, пронеслась мимо Миры, хлопнув по заднице ее кобылу. Животное тронулось с места, Мира тут же хлестнула изо всех сил, прибавила ходу. Хилая лошадь бородача шарахнулась в сторону, уступая дорогу. Мира поравнялась с асассином и ударила плетью по лицу. Он выпустил стрелу — совсем рядом, кожей почувствовала, как вздрогнул воздух! Но мимо.
А спустя вздох она мчалась по тропе следом за южанкой, прижимаясь к самой холке лошади. Спина зудела и горела, предчувствуя миг, когда сталь вонзится в нее. Сердце грохотало громче конских копыт. Но стрел больше не было, и Мира решилась оглянуться. Никого на тропе — густой лес уже скрыл убийц от взгляда. Кажется, я жива…
— У них скверные, дешевые кони! — крикнула Бекка через плечо. — Клячи, а не скакуны! Ни за что им не догнать нас!
— Да… — выдавила Мира. Ее лицо пылало, руки дрожали.
— Как ты?! — южанка оглянулась на нее.
— Цела.
— Я тоже! Но перепугалась, как… как тьма его знает, кто! Это браконьеры, они могли и убить нас!
Это не браконьеры… И ты понятия не имеешь, что значит испугаться.
Лишь за вторым мостом они решились сбавить ход.
