Толпа испустила удивленный вздох, Глашатай Ночи замахнулся и в последний раз ударил в гонг, знаменуя наступление Нового года, и тут же запели фанфары, громко желая всем отрады. И в этот чудесный момент празднующие словно ожили и принялись кричать вместе с фанфарами, приветствуя безрассудство хмельного молодого принца крови. У усталых музыкантов открылось второе дыхание, дирижер несколько раз притопнул, и зазвучала веселая мелодия.
В этой суете мне как-то удалось разглядеть Анафиэля Делоне. Тот наблюдал за ними — за красивой изумленной Сурией, чью окольцованную руку держал принц с горящими дикими глазами, — и под простой маской фавна лицо моего наставника казалось хладнокровным и задумчивым.
Так я познакомилась с политикой.
Можете быть уверены, после Средизимнего маскарада мне не терпелось поскорее пережить несколько недель, оставшихся до моего десятилетия. В те дни я даже больше чем обычно не находила себе места в Доме Кактуса: детскую я переросла, а примкнуть к воспитанникам и ученикам мне было не суждено.
В Доме бурно обсуждались события маскарада: обитатели Двора Ночи увидели в дерзости принца Бодуэна предзнаменование возвращения давно минувших дней, когда потомки Элуа открыто искали утех и советов у служителей Наамах. Вот что мне удалось разузнать: Бодуэн был племянником короля, так как его мать, принцесса Лионетта, приходилась сестрой нашему монарху. Мужа ее звали Марк, герцог де Тревальон. Принцу сравнялось всего девятнадцать, и он прославился своими буйными выходками в Тиберийском университете, откуда его исключили за неназванные несносные проделки.
Вот и все добытые мной сведения. Гиацинт рассказал о слухах, ходивших в Сенях Ночи, будто бы, при всем неправдоподобии такого выбора, было сделано две ставки на то, что именно Бодуэну де Тревальону доверят роль Принца Солнца, и никто — даже сам Гиацинт — не прознал, в чьих карманах после Средизимнего бала осел солидный куш. Много людей потеряли поставленные деньги, и ростовщики после самой долгой ночи подсчитывали внушительные барыши.
Когда зимний холод начал подвигаться, с ворчанием уступая влажному теплу весны, а ветви деревьев покрылись нежной бледно-зеленой дымкой, мне наконец-то исполнилось десять лет.
Для детей Двора Ночи десятый день рождения являлся важным и торжественным событием. Именно в этот день ребенок переезжал из детской в крыло воспитанников, чтобы жить рядом с теми облагодетельствованными учениками, которые достигли заветного рубежа и были посвящены в таинства Наамах, ведь она — как известно — на рассвете в день начала обучения шепчет новообращенным свои секреты. Десятилетке дают фамилию, означающую название его Дома на древнеангелийском, подносят разбавленное водой вино и позволяют церемониально преломить медовую лепешку, которую потом делят между собой посвященные Дома.
Для меня же ничего подобного не устраивалось.
Вместо этого, как и в прошлый раз, меня вызвали в приемную дуэйны, где я снова встала на колени на подушечке. В комнате меня уже ждали Анафиэль Делоне, дуэйна и ее заместитель Джарет. Дуэйна постарела и выглядела еще более брюзгливой. Мельком взглянув на нее из-под ресниц, я заметила, как дрожала ее рука, пока она читала бумаги.
— Все в порядке, — успокаивающе произнес Джарет и похлопал старуху по плечу. Он нетерпеливо глянул на дверь, где ждал канцлер Дома с печатью гильдии. — Вам нужно только подписать, и Федра будет свободна уйти с милордом Делоне.
— Стоило запросить больше! — проворчала дуэйна. Она говорила громче, чем ей казалось, как это часто бывает с престарелыми. Анафиэль Делоне положил ладонь мне на голову и слегка погладил кудри. Я осмелилась поднять глаза и увидела, что он ободряюще улыбается. Дуэйна подписала документ трясущейся рукой с просвечивающимися сквозь пергаментную кожу темными прожилками вен, и канцлер Дома вышел из тени, чтобы поставить на купчую печать, подтверждающую, что сделка заключена с согласия Гильдии служителей Наамах.
— Готово. — Джарет поклонился, молитвенно сложив руки и поднеся кончики пальцев к губам. В те дни он пребывал в непривычном оживлении, которое проявлялось при малейшем поводе, наверное, из-за уверенности, что должность дуэйна Дома Кактуса уже у него в кармане. — Да благословит Наамах ваши начинания, милорд Делоне. Всегда приятно иметь с вами дело.
