— Живи долго! — Асандр с удовольствием принял чашу и выпил — жадно, захлебываясь, до дна.
Лицо монарха тут же перекосилось. Изо рта струей ударила красная жидкость. Больная утроба выбросила крепкий напиток обратно.
Опозоренный, преследуемый унижающим смехом бражников, в которых посрамленный вид повелителя пробудил небывалую смелость, Асандр, пошатываясь от слабости, удалился к себе. Бессильный, сгорающий от стыда и обиды, он выгнал телохранителей, упал в кресло и заплакал как ребенок.
Немного успокоившись, Асандр сделал усилие и поднялся. Достал с полки старую шкатулку, порылся в ней, вынул квадратную серебряную пластинку. Сел вновь, положил пластинку перед собой на стол и долго смотрел, обхватив голову ладонями, на желтый круг, косо перечеркнутый черной стрелой.
Решение пришло в полночь.
Сказано: вторые думы мудреней всегда. Старик нашел средство. Он отыскал выход!
Что ж, кликнуть писца? Нет, надо самому. Никто не должен знать.
Приободрившийся Асандр встал опять, снял с той же полки чистый свиток папируса, отрезал ножом кусок подходящих размеров, велел рабу поярче разжечь свет, обмакнул тонкое тростниковое перо в медную чашечку с тушью.
Это письмо и доставил Поликрат той же ночью в лачугу на окраине города.
Выслушав донесение Филла — солдата, охранявшего ворота, начальник наемников Скрибоний задумался.
Куда ходил Поликрат? К любовнице? Чепуха. Поликрат не станет ради женщины шататься по городу в столь поздний час. Только очень важное дело могло заставить такого осторожного человека, как Поликрат, покинуть ночью дворец. У глашатая нет своих важных дел — он выполняет поручения царя. Значит, Поликрата посылал Асандр. Но — куда? Зачем? Здесь что-то кроется.
— В следующий раз, — сказал Скрибоний солдату, — если случится подобное, доверь пост товарищу и проследи до конца. Ясно? Тебе я разрешаю оставить пост. Только тебе. Слышишь? Надеюсь, ты никому об этом не скажешь.
— Буду молчать, как пленный тавр, господин хилиарх! — с готовностью отозвался польщенный Филл.
— Приглядывайся ко всем, особенно в гавани. Слушай. Запоминай. Доноси мне. Вот тебе на выпивку.
Ламприск — тот самый правитель Тиритаки, которого угостил палкой царь, отправился наутро домой.
Круглоголовый, с плешью, с блестящими, навыкате глазами, он трясся в легкой повозке по каменистой дороге, извивавшейся вдоль берега.
Мул, запряженный в повозку, стучал копытами лениво и нехотя. Видать, рабы плохо покормили животное. Слева, под желтым обрывом, сначала медленно, потом с нарастающей скоростью и шумом набегал и обрушивался на скалы прибой. Сердце Ламприска, как бы подчиняясь ритму волн, то замирало, то сжималось все туже и вдруг вздрагивало, пронзенное колющей болью.
По бокам, сочувственно поглядывая на Ламприска, ехали верхом на серых ослах два богатых тиритакских винодела, сопровождавшие архонта в Пантикапей. Позади, злорадно перемигиваясь, шли тощие рабы. Досталось-таки, говорят, хозяину!
Архонт чуть не плакал от обиды. Вздули как нерадивого школьника! Чем он виноват? Погоди же, проклятый старик. Выпадет случай — Ламприск доберется до тебя.
Текли мгновения. Неторопливо плелся мул. Ламприск углубился в размышления и постепенно успокоился.
При всей досаде архонт не мог не признать: наказан он справедливо! И впрямь, сколько можно возиться с вечно голодной шайкой несчастных голодранцев? То у них неурожай. То вино не удалось. То сосудов для хранения не хватило. То пошлина на вывоз слишком высока. Одни жалобы, а денег не было, нет и не будет.
Что толку от их убогих виноградников и давилен? Ни себе дохода, ни государству. Асандр прав: отобрать имущество — и делу конец! Чтоб защитить Боспор от скифов, рабов и черни, наглеющий с каждым днем все больше, нужны солдаты. Много солдат. Чтоб содержать солдат, нужны деньги. Много денег. Не можете платить, бездельники? Пеняйте на себя.
Вернувшись домой, Ламприск созвал коллегию архонтов — должностных лиц, которых Тиритака, сохранившая, подобно другим городам Боспора, видимость самоуправления, избирала раз в год из среды зажиточных людей.
Что? Отобрать имущество мелких виноделов общины в пользу богачей? С тем, чтобы последние внесли в казну долги бедняков? Архонты смутились. Бунт будет!
