Подобные логические построения несколько взбодрили Чудакова и придали его мыслям определенное и четкое направление. Одержимый идеей во что бы то ни стало докопаться до истины, он сразу по возвращении в поселок направился к даче профессора Красницкого. Первым делом необходимо было выяснить: что же на самом деле произошло на этой таинственной даче? Может быть, нечего и городить весь этот сыр-бор?
Осторожно, чтобы не разбудить невзначай своего соседа по даче, если он — дай-то Бог! — спит, Чудаков проник в дом и, минуя ряд темных, пустых помещений, добрался, наконец, до той самой — освещенной — комнаты. Чудаков бывал здесь и раньше, заходя к профессору поболтать или сыграть партию в шахматы, поэтому ориентировался он в доме без труда. Постучав, Чудаков чуть приоткрыл дверь и спросил:
— Разрешите, Петр Николаевич?
Ответа не последовало. Взору Максима представилась следующая картина. Профессор Красницкий сидел за письменным столом, склонив голову на полированную поверхность, и, по-видимому, спал, а на спине… О Боже! Так и есть! В него стреляли!.. На спине профессора отчетливо темнело небольшое пятно — след от пули. Сомнений больше не оставалось — здесь совершено преступление. Только сейчас Чудаков обратил внимание на душный, спертый воздух и какой-то странный запах. Пахло порохом. Последний, так сказать, штрих. Впрочем… впрочем, может быть, профессор еще жив?..
Максим Чудаков осторожно пересек комнату, оставляя грязные следы на крашеном полу, и приблизился к письменному столу. Превозмогая инстинктивный страх, он коснулся руки профессора. Рука была мертвенно-желтой и совершенно холодной. Чудакову не требовалось особых познаний из области медицины, чтобы определить: профессор Красницкий безнадежно мертв. Что ж, смерть человека лишь усугубила драматизм ситуации, но природы преступления не изменила. Совершено умышленное убийство, и главное теперь — найти убийцу.
Все происшедшее в этой комнате представлялось Чудакову ясно и отчетливо. Преступник вошел в дом, добрался до единственной освещенной комнаты, приоткрыл дверь, увидел спину своей жертвы, прицелился и выстрелил. Потом преспокойно покинул дачу и укатил на последней электричке. Просто, банально и прозаически. Где-то в глубине души Чудаков надеялся на более увлекательное, запутанное дело, требующее от детектива (а именно таковым он себя считал — тоже в глубине души) напряженной работы ума, сложных логических комбинаций, проработки множества версий, встреч со свидетелями и так далее. А здесь… Ни свидетелей, ни работы ума… Единственное, что от него требовалось, — это работа ног, но здесь-то как раз он и подкачал. Да, неудачно как-то все складывается. И в то же время…
В то же время он был единственным свидетелем свершившегося преступного деяния, более того, он имел счастье преследовать убийцу, хотя и безуспешно. Противоречивые чувства роились в душе сыщика-любителя, заставляя его сердце то бешено колотиться, то замирать чуть ли не до полной остановки. Как реагировать на случившееся? Радоваться или отчаиваться? Да, конечно, радоваться смерти человека — кощунственно, и Чудаков ясно сознавал это, но, с другой стороны, только что произошло событие, которого он ждал уже не один год. Не следует думать, что Чудаков — неисправимый человеконенавистник, садист и любитель кровавых зрелищ. Нет, ничего подобного за ним не наблюдалось, наоборот, он был добр, отзывчив и очень любил детей. Он вообще был противником насилия, в какой бы форме оно ни выражалось. И не само преступление вызывало у него учащенное сердцебиение, а тот факт, что он первым оказался на месте его совершения.
Здесь следует слегка приоткрыть завесу, скрывающую тайную страсть нашего героя. Вот уже около двадцати лет Максим Чудаков буквально бредил детективами и криминальными историями. За годы своей сознательной жизни он прочитал уйму детективной литературы, пересмотрел великое множество фильмов той же тематики, а к рассказам о Шерлоке Холмсе и отце Брауне относился как к шахматным задачам или головоломкам, которые — к чести его следует заметить — очень часто решал гораздо раньше, чем на то рассчитывал именитый автор. Он лично участвовал во всех этих историях с убийствами, поджогами, похищениями, ставя себя на место то преступника, то следователя, то жертвы, помногу раз проигрывая в уме те или иные комбинации. Но Чудакову этого было явно недостаточно. Он жаждал участвовать в настоящем, а не книжном деле, раскрыть если не преступление века, то хотя бы мало-мальски приличную кражу или, на худой конец, валютную махинацию. Однако судьба распорядилась иначе — Максим Чудаков стал экспедитором в одном из овощных магазинов Тимирязевского района города Москвы. Специфика же этой профессии, хотя и предполагала встречи с различными темными личностями, у которых наверняка рыльце в пушку, все же не давала Чудакову возможности во всю ширь развернуть свой криминальный талант сыщика-детектива. А талант этот — Чудаков был в этом абсолютно уверен — у него был. И вот такая удача!
