– Я тоже сейчас на боковую, дружище, – сказал Ракета, откинувшись на спинку стула.
Остальные Стражи за все время знакомства с древом едва научились улавливать его тон, и только Ракета понимал, что Грут говорит. Остальная команда слышала исключительно «Я есть Грут». Ракета знал, что у древесных гигантов мало разнообразия в речи из-за слишком жестких голосовых связок, и все же друг, на его взгляд, вполне неплохо говорил.
– Я есть Грут, – отозвалось через плечо древо.
– Фу, гадость какая, – фыркнул Ракета, зажимая нос, и вскочил с места. – Ребята, этот ходячий куст нам только что воздух испортил.
– Знаете, когда я только познакомился с Грутом, он казался мне таким величественным, – сказал Звездный Лорд. – А теперь я сижу за обеденным столом и вдыхаю его древесные шептуны. Ох и странная штука жизнь.
– Это не жизнь странная, а мы. И мы этим гордимся, – поправил Ракета Звездного Лорда и похлопал его по плечу. – Спокойной ночи, Квилл. Гамора, Дракс, и вам сладких снов. Увидимся утром, без пяти минут богачи.
Ракета побрел к выходу из помещения, размышляя о том, какой была жизнь Квилла до того, как стать «странной». Ракета ее никогда и не представлял другой. Двухметровые живые сопли, разумные деревья, зеленокожие парни и девушки – дело для него вполне привычное и нормальное. А вот для Звездного Лорда все иначе. Раньше, когда его единственным именем было Питер Квилл, он жил на Земле как обычный человеческий ребенок, и многие на той планете даже не верили, что где-то еще есть жизнь. Видовая дискриминация во всей красе.
Но вырос Квилл уже среди звезд, когда Земля осталась далеко позади. Ракета иногда завидовал Питеру: тот мог вернуться на далекую планету и назвать ее своим домом. Больше никто из Стражей Галактики не мог этим похвастаться, и все же Звездный Лорд выбрал бродячую жизнь среди пустоты и туманностей.
Ракета сомневался, что разделяет этот выбор, но это и неважно. Откуда бы ни прибыл Звездный Лорд, теперь он один из них.
Ракета запрыгнул в кровать, устроился на жестком матрасе и начал засыпать под доносящийся со второй полки убаюкивающий храп Грута, низкий и ритмичный. Если все пойдет по плану, он проснется как раз, когда корабль долетит до планеты Боджай, где Стражей ждет вознаграждение: такие привлекательные, чудесные стопки денег. И от этой мысли Ракете спалось лучше, чем от любой другой.
* * *
Свалившись с кровати, Ракета проснулся. Не успел он подняться или хотя бы понять, что стряслось, как что-то деревянное и тяжелое упало сверху и прижало его к полу. Лежа под Грутом, Ракета почувствовал, как корабль резко качнулся сначала в одну, а затем в другую сторону, будто попал в зону сильной галактической турбулентности.
– Я есть Грут! – воскликнул его друг, когда оба они покатились по полу. Ракета выбрался из-под древа, схватился за его ветку и подтянулся.
– Обо мне не тревожься, – ответил Ракета. – Я почти цел. Разве что пару сотен костей переломал, не страшно. Что это? На нас напали?
– Я есть Грут!
– Да держусь я, держусь! Давай выбираться.
Грут вытянул руку и схватился за перила кровати. Опираясь на них, чтобы не упасть снова, он поднялся. Ракета взобрался гиганту на плечо и крепко вцепился в древесину. Корабль снова накренился, и все их пожитки покатились по полу.
Ракета пока не понял, что происходит, зато стало очевидно, что утро выдалось не таким добрым, как он надеялся.
Грут по стеночке вышел из каюты. Постоянно ожидая новой встряски, древо и Ракета прошли мимо кают товарищей и заметили, что Дракса, Гаморы и Квилла там уже нет. Грут протянул руку и ухватился за лестницу, ведшую к рулевой кабине.
Пока они поднимались наверх, толчки успели прекратиться. Гамора и Звездный Лорд уже стояли в рубке, растерянно уставившись на сенсорный экран. Ракете были видны только их спины.
Перед самым лобовым стеклом, края которого светились голубым, как лампы в ночном клубе, пустовали два алых кожаных кресла, одно из которых Ракета считал своим – так часто ему приходилось управлять кораблем (Звездный Лорд, буквально влюбленный в «Милано», с этим, пожалуй, не согласился бы).
